Йодль настойчиво предлагал Гитлеру, чтобы операцию «Нордлихт» проводил не командующий группой армий «Север», а фельдмаршал Э. Манштейн, руководивший до этого штурмом Севастополя, возглавляя 11-ю армию, соединения и части которой перебрасывались теперь под Ленинград. Имелось, очевидно, в виду, что он обладал в данном случае большим, чем Кюхлер, опытом, необходимым при взятии хорошо защищенного крупного приморского города. На следующий день после проведенного Гитлером 23 августа совещания (с участием Кюхлера), на котором обсуждалось наступление на Ленинград, было поручено осуществлять руководство операцией «Нордлихт» Манштейну. Такое решение являлось само по себе совершенно необычным и явно умаляющим положение фельдмаршала Кюхлера, как командующего группой армий «Север», которая изначально была нацелена на взятие Ленинграда. Добавим к этому, что Манштейн, давно известный своим независимым поведением и своенравностью, не принадлежал к числу тех, кому особо благоволил Гитлер. К исходу 10 сентября 1942 г. было приказано подготовиться к наступлению на Ленинград. Позднее этот срок оказался отодвинутым до 14 сентября.[360]

Планом операции «Нордлихт» предусматривалось на первом этапе начать наступление из района Мги через Неву, изолировать Ленинград с востока, перерезав пути, связывающие его с Ладожским озером, и соединиться с финскими войсками, которые стояли на Карельском перешейке. На втором этапе — осуществить захват города и полное его уничтожение. Финляндии же предлагалось «выразить свои чувства» артиллерийским огнем.[361]

Финское военное руководство считало необходимым более обстоятельно выяснить все связанное с намерением германского главнокомандования начать наступление на Ленинград, и начальник генерального штаба Хейнрикс направился в Винницу, куда с середины июля переместилась ставка Гитлера. 14 августа Хейнрикс встречался с Гитлером, удостоившись завтрака с ним. Финского генерала ознакомили с военной обстановкой Кейтель, Йодль и Гальдер. Талвела также присутствовал там. К сожалению, нет обстоятельных сведений об этой поездке. В дневнике Туомпо также о происходивших событиях с 12 августа и до 20 сентября 1942 г. пропуск в записях. Маннергейм же, исходя из доклада, который сделал ему Хейнрикс после возвращения в Финляндию,[362] записал в своих мемуарах лишь фразу о том, что немцы «приступят теперь, как ранее уже и было заявлено Гитлером, к уничтожению Петербурга».[363]

Между тем, во второй половине августа советские войска на Ленинградском и на Волховском фронтах начали активные наступательные действия. Германское командование вынуждено было использовать для отражения попыток прорвать немецкую оборону южнее Ладожского озера прибывшие из Крыма соединения. 30 августа Гальдер констатировал, что «силы, подготовленные для штурма Ленинграда, все больше и больше используются для сдерживания этого наступления».[364]

В такой обстановке Манштейн, оценивая возможности проведения операции «Нордлихт», пришел к заключению, что нанесение главного улара лучше бы было осуществить со стороны Финляндии, с Карельского перешейка. Вообще же, считал он, наступление следовало одновременно вести с двух направлений — с севера и с юга.[365] Это, естественно, меняло подход к позиции, которую планировала занимать Финляндия при проведении операции «Нордлихт».

Если учесть, что новый замысел Манштейна получил поддержку в ставке Гитлера, то перед финским политическим и военным руководством стала не простая задача. Надо было уже определенно заявить о своем отношении к возможности соучастия финских войск в наступлении на Ленинград, поскольку Йодль 30 августа дал Эрфурту письменное указание довести до сведения военного руководства в Миккели новый подход германского командования к осуществлению операции «Нордлихт» — наступать одновременно с вооруженными силами Финляндии.

Об этом плане Эрфурт сообщил Хейнриксу, последний ответил 2 сентября, что необходимо согласование поставленного вопроса, прежде всего с политическим руководством Финляндии. Через день Хейнрикс официально уведомил Йодля, что предложение немецкого командования «в принципе не отвергается». Ман-нергейм же сделал уточнение, сказав Эрфурту, что участие финнов в операции «Нордлихт» будет «лишь очень скромным».[366] О том, как следовало понимать такое разъяснение осталось неизвестным.

Последовавшие затем события избавили финское командование от конкретизации своих действий, поскольку советские войска, ведя упорные наступательные бои в районе Синявино, а также на ряде других участков Ленинградского и Волховского фронтов, обескровили ударные силы немецкой группировки, готовившейся, в соответствии с оперативным планом «Нордлихт», к захвату Ленинграда. В результате, писал в своих воспоминаниях Манштейн, «вместо запланированного наступления на Ленинград развернулось сражение южнее Ладожского озера… Дивизии нашей армии понесли значительные потери. Вместе с тем была израсходована значительная часть боеприпасов, предназначавшихся для наступления на Ленинград».[367] По оценке советского командования, только на одном лишь синявинском направлении немецкие войска потеряли убитыми и пленными 60 тыс. солдат и офицеров, 200 танков, 260 самолетов, 600 орудий и минометов.[368] Тем самым, по признанию Манштейна, «о наступлении на Ленинград теперь не могло быть и речи».[369]

Однако ставка Гитлера не хотела «расхолаживать» финское военное командование. Спустя три дня после истечения запланированного срока начала операции «Нордлихт» —18 сентября — Талвела передал в Финляндию уведомление Йодля о дальнейших намерениях германского руководства. Сообщалось, что немецкие поиска имеют цель расширить «Шлиссельбургский коридор», после чего повернуть на Ленинград.[370] В свою очередь 19 сентября и по дипломатическому каналу поступило сообщение из Берлина от Кивимяки. Он передавал: «Позавчера Вейссауер сказал, что согласно полученным достоверным данным от одного высокопоставленного лица из военных узнал, что второе наступление на Ленинград, о чем он прежде сообщал, начнется все же этой осенью. Со своей стороны он предполагает, что полностью окруженный Ленинград и изможденное его население, которое в течение зимы подвергалось артиллерийскому обстрелу и бомбардировке в городе, возможно, пойдет на капитуляцию. В этой связи хочу попросить, чтобы все предположения, касающиеся овладения Ленинградом не придавать гласности в Финляндии».[371]

Однако обстановка складывалась так, что Манштейну в это время необходимо было стабилизировать оборону. Удалось же решить такую задачу лишь в первой половине октября. К этому времени части советских войск, писал командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров, «проведя местные операции на нескольких участках фронта, улучшили свои позиции и обескровили ударную группировку, созданную немцами».[372]

В конечном счете, германское военное командование вынуждено было отложить осуществление намечавшейся операции на неопределенное время. Однако со стороны Финляндии оно все же провело одну операцию на Ладожском озере, готовившуюся в течение мая-июля с целью полностью перекрыть связь с блокированным городом, путем нарушения одной из главных коммуникаций — ладожской «Дороги жизни», связывавшей Ленинград с Большой землей, осуществив захват небольшого острова Сухо. Дело в том, что положение этого острова позволяло контролировать движение по Ладожской трассе. Таким образом, ставилась задача добиться ужесточения блокады Ленинграда.