- А ты постарайся. Иди, попробуй найти.

Когда он ушел, мы к моему удивлению остались в комнате одни. С трудом, подчинив охрипшее и пересохшее горло, я спросил:

- А где остальные?

Ритки повернулся и головой мотнул в непонятном мне направлении. Видя мое непонимание, он пояснил:

- Наверху, и в соседней комнате, что в казарму превратили. И в дозорах, кто покрепче оказался…

Видя, что я пытаюсь подняться, он приказал мне лежать и сам поднес плошку с тепловатой водой. Я жадно выпил, морщась от боли, когда вода смачивала стенки пересохшего горла.

- Сколько нас осталось? - спросил я откидываясь устало на подушку.

Ритки вернулся к огню и сказал:

- Мы выехали, нас было двадцать один. Сейчас нас двенадцать. И в этом я вижу волю Единого. Я вывел отряд численностью, в которой были цифры два и один и сейчас Единый оставил мне ту же двойку и единицу… Единый хочет, что бы я и оставшиеся воины прошли какое-то испытание.

- Ты бредишь. - Убежденно сказал я прикрывая глаза.

Я по звуку слышал, что он резко ко мне обернулся.

- Э нет, Кротаг, уж что-что, а в Воле бога священник должен уметь разбираться. Мне было видение Океана. Я чувствовал, как качаюсь на теплых волнах. Я служитель. Я знаю, что мне суждено идти к Океану. И там меня ждет мое задание. Воля Единого в том, чтобы я уничтожил кого-то или что-то.

- Себя не пристрели с таким бредом. - Сказал я и снова попытался встать. Мне удалось и, поднявшись, я прошелся по комнате.

Ритки поднялся и с непонятным взором рассматривал меня. Я подковылял к нему и сказал:

- Старшина. Я не знаю, что там будет впереди, а во всякий бред предсказаний я не верю. Так нам велел Прот не верить ни во что. Все проверять и перепроверять. Я хочу только одно сказать. Ты будешь великим воином Ритки. Величайшим может быть полководцем. В тебе есть то, что заставляет в нас… в таких, как я, просыпаться древние инстинкты. Если бы не ты и не твоя воля к жизни, я бы никогда не дошел. Я шел только потому, что видел перед собой тебя. Спасибо тебе воин-священник.

Ритки казалось, смутился не на шутку:

- Мои заслуги ничто. Это Единый придал мне силы идти и вести за собой.

Я чуть не взвыл:

- Ты станешь великим, если прекратишь во всем видеть Его дела. Это ты. ТЫ! ТОЛЬКО ТЫ! А не какой-то там Единый полз в болоте падал, умирал и возрождался, заставляя возрождаться и нас. А твой Единый будь он неладен, смотрел на нас и даже дождь выключить не мог. Даже Прот, которому вы отказываетесь подчиняться, как богу, может рассеять эти тучи. Он так и делает в сезон дождей так как, наверное, еще пуще меня ненавидит зиму. Так что прекрати дарить свою силу тому, кто тебя не слышит и не помогает тебе. Живи сам по себе. Веруй в своего Бога, если вера тебя укрепляет. Я знаю этот эффект, когда если сильно веришь в свои силы, то ты и, правда, горы свернешь. Ну, верь, ты в него, но не приписывай ему чужого. Твоему богу и своего хватает…

Ритки смотрел на меня и моргал:

- Дела наши суть желание божественное. Ибо ничего без его ведома, не появится и не убудет.

- И хорошо. - Кивнул я устало: - То есть он дает тебе цель, но выполняешь его волю ТЫ. Вот и живи для себя. От цели до цели. Служи и защищай! Как велит тебе твоя вера и клятва, но не надо как безумец бормотать, что это Бог вытащил нас из той передряги. Это был ты. И я тебе теперь во всем верю. И поверь даже когда, я потребую, то, что мне обещано залогом я буду уважать тебя так же как сейчас.

Я прижал правую руку к груди и склонил голову перед Вождем. Пусть пройдут тысячелетия, но что-то древнее в нас будет так же просыпаться и находить тех единственных, что способны вести за собой и нас и целые народы. И мы будем верить им. Не всегда мы будем служить им. Но их слово будет весомо для нас, как слово старца прожившего свою жизнь и набравшего мудрости от богов и людей. Странные мысли и откровения проносились в моей голове. А ведь его предок защитил когда-то Прота и получил власть над безлюдным местом, которое он и его несколько таких же спутников превратили упорным трудом в Великий Орден. Может качества лидера и повелителя, как и воинская доблесть и храбрость передаются из поколения в поколение все-таки, а не зависят, как говорят умные головы от воспитания и окружения? Кто знает? У кого спросить?

Фанатичный взгляд Ритки потух, он опустился, и я сел рядом с ним страдая от боли в спине.

- У нас двадцать лошадей, было больше. - Прохрипел он - Но двух раненных мы закололи, одна сорвалась и потерялась, когда мои гнали лошадей сюда. Сейчас заготавливают провиант в дорогу и готовят похлебку, чтобы отъесться немного тут. Как бы ты Кротаг не спешил выполнить свою миссию, мы останемся здесь на пару дней. Нам надо набраться сил. Всем. И тебе тоже.

Я закашлялся и почувствовал раздирающую грудь боль. Плохо дело. Совсем плохо.

Открылась дверь и один из воинов, неловко придерживая автоматический карабин, внес две больших плошки полные ароматного бульона, в котором большими кусками плавала вареная конина. Он ушел и вернулся с хлебом и ложками. Стоит ли говорить, что мы оба жадно набросились на еду. Воин вернулся третий раз уже с одной тарелкой, хлебом и ложкой и молча присоединился к нашей трапезе.

Пока шесть человек отдыхало, трое все время были на страже. Потом их меняла другая тройка, а за ней и третья, даже больные стыдясь своего недуга требовали что бы их допустили к службе. Ритки махнул на них рукой. Всем хватало время, и выспаться и заняться своими делами. А я лежал и пил отвар из трав, что мне сварил воин-священник. На следующие сутки воины что болели, как и я, были уже окончательно на ногах, а я все никак не был способен даже ходить, не придерживаясь за стену. Любой мой кашель начинал раздирать меня изнутри. Боль сравнимая только с ранением. И постоянные головокружения. Усталость наваливалась на меня буквально через полчаса ходьбы по комнате. Я укладывался на кровать и засыпал без снов. Потом просыпался. Если было время еды, я ел, не обращая внимания, ужин это, обед или завтрак и снова спал. Потом вставал и ходил по комнате.

Однажды я проснулся и возле очага, как обычно увидел сидящего Ритки. Он спал, прижав к колену мой дневник. Я вспомнил, что утерял его с саквояжем в деревне, когда по нам выпалил тот старик. И не решился вернуться, когда осознал утерю. Знал, что мне за это сильно влетит. Но что поделать… И конечно я не думал, что его прихватят воины старшины. Интересно читал он его или нет. Эти священники странный народ, он мог бы и не прочитать…

Я поднялся, поковылял к нему. От моей тяжелой поступи Ритки проснулся и, зевая, протянул дневник мне. Я жадно схватил его и вопросительно уставился на старшину.

- Гала вернулась - пояснил он. - Не знаю, как она догадалась, что мы здесь, но она пешком добралась почти посуху кругом до этого дома. Принесла эту твою книжицу и вот это.

Он наклонился за кресло и достал саквояж, между ручками которого улеглись оба моих клинка.

- Девушка несла саквояж раскрытый отдельно, а книжку твою отдельно. Она, оказывается, читать умеет и, прочитав "секретно", поняла, что можно бросить саквояж, но не это…

Я слабо понимал, о чем он мне рассказывает. Галу мы передали деревне. Как она могла сама выбраться из деревни да еще прихватить мои вещи? Как она их нашла-то?

- Если хочешь сам с ней, потом поговори. - сказал священник словно читая мои мысли: - Мне она сказала, что в деревне мы так набедокурили, что она, найдя твой саквояж и оружие, смогла незаметно уйти поутру.

Я, не веря, перелистал дневник. От страниц его на меня дохнуло запахом простеньких духов, что по дешевке можно было найти в любой точке Империи. Маленькая радость женщинам. Значит, она читала дневник. Ну, это-то, как раз не страшно. Не уверен, что она настолько хорошо читать умеет, что бы понимать все, что написано моим мелким подчерком. Видя мою озабоченность, Ритки пояснил:

- Я точно не читал его. За девушку ручаться не могу.

Я посмотрел на него, улыбнулся и кивнул.