Переодетые, они шагали по коридорам, интуитивно угадывая направление, поднимаясь выше и выше, заглядывая во все помещения, прислушиваясь к голосам, доносящимся из-за закрытых дверей. На очередном этаже они обнаружили забранные решетками бойницы. Макс со скрежетом отодрал металлическую крестовину и протиснул наружу голову и плечи. — Ни черта не видать! Какой-то лесок, речка… — Лейтенант высвободился, неосторожно выдавив из стены пару кирпичей. — У них тут, понимаешь, толщина метра два. И обзор — всего ничего. — Если лесок с речкой, значит, мы не в городе? — Вероятно. Какой-нибудь замок, или где они там жили… Кстати, как самочувствие? — Лучше. Но суставы еще ноют. Вывернуть не вывернули, но раз десять швыряли вниз, я уже сдавать начал. А эти скоты еще и тиски стали прилаживать к пальцам ног. — Ничего, Лик! Живее будешь! — Макс покрутил головой. — Повязали нас и впрямь капитально. Нюхом чую, опять наводка Гершвина. Да еще эта чертова супрессия!.. Знать бы, что с Микки… Макс не договорил. В смерть Микаэля по-прежнему не верилось. То, что запомнилось, виделось теперь размыто, словно сквозь туман, и оттого казалось особенно нереальным. — Микки жаль. — Лик сумрачно кивнул. — Кажется, он успел выстрелить. Это когда, значит, навалились на Штольца. Тут-то его и ударили. Кинжалом — вот сюда. — Лик указал на собственную шею. Макс скрежетнул зубами. — Ну да ладно, любители дыбы, мы вам устроим праздничек! Смяв в руках железную решетку, он затолкал ее в проем бойницы. — Лейтенант!.. — Лик предупреждающе поднял руку. Навстречу по коридору кто-то шел. — Очень кстати… Макс поспешно надвинул капюшон на самые глаза и по-монашески опустил голову. Лик машинально повторил его маневр. Теперь по замку брели два послушника, два служителя церкви. Шедший навстречу человек был красен и рыхл. Мощный живот выпирал холмом. Шел этот толстяк вперевалку, напоминая вставшего на задние лапы медведя. Однако ни медведей, ни более страшных зверей Макс в эту минуту не боялся. Сейчас он запросто атаковал бы и слона. Во всяком случае, сил на то, чтобы завязать хобот исполина в морской узел, ему вполне бы хватило… Они поравнялись с идущим, и Макс выпрямился, откинув капюшон на затылок. — Что ж вы все тут такие откормленные? Неуловимо быстро он скользнул за спину шагающего богатыря и крепко обхватил его поперек груди, одновременно зажав рот. — Молчать! — прошипел он в ухо хрипящего монаха. — И не дергайся! Шею сверну… Где пленники, которых вы недавно схватили? Где их оружие, личные вещи? Монах продолжал брыкаться, делая бессознательные движения ногами и руками, хрипом выказывая крайнее негодование. К подобному обращению с собой он явно не привык. Лицо его приобрело багровый оттенок. Он отчаянно пытался вырваться, но Макс держал его, как кот мышонка. — Что ж, тогда придется заглянуть в пыточную. А, святой отец? Как насчет щипчиков и иголок под ногти? Любишь, наверное, подобные развлечения? Макс коротко ткнул противника в печень, и грузное тело разом обмякло. — Никак сознание потерял? Ничего… Сейчас вправим его на место. Лейтенант зашарил по затылку монаха, отыскивая точку Брухмады. В индийской акупунктуре он кое-что понимал. — Лик! Погляди, что там дальше по коридору, а я пока сниму допрос с этого кабана. «Кабан» хрюкнул, приходя в себя, издав приглушенный стон, часто заморгал испуганными глазками. — Хочешь, чтобы я занялся тобой по-настоящему? — Макс свирепо встряхнул его, расставив ноги пошире, поднял монаха на фут от земли. — Вот этими самыми руками без всяких клещей я оторву твои уши и заставлю тебя их съесть. Ты понял меня, увалень? Я не собираюсь шутить! Где люди, которых вы сегодня взяли? Толстый палец монаха дернулся, указывая направление. — А вещи? Вещи их где?! От очередного рывка одеяние монаха треснуло. Макс поставил его на пол. — Показывай!.. И запомни, один крик — и я тебя прикончу. В ту же секунду…

— Что же вы покинули нас! С липкой улыбочкой Эней Доминго, здешний царь и бог, двинулся ему навстречу, распахнув объятия. В одной руке обглоданная баранья кость, в другой — кубок с вином. Глядя на него, Рюм в точности представил себе, что и в какой последовательности проделает с этим ублюдком. У Черного Кардинала все должно выглядеть эффектно и убе дительно. Он покажет им такое, чего они в жизни не видели. Жирные свиньи, зажравшиеся развратники!.. Рюм подогревал себя руганью, заводя до опасной, запредельной грани. Привычно напряглись под одеждой мышцы. Конечно, здешние тренировки совсем не то, что в прежней его жизни — с опытными консультантами и тренажерами последнего слова техники, зато и спарринг-партнеров, согласных на собственную смерть, в той жизни попадалось немного. В отличие от того же Бонго, Рюм еженедельно оттачивал бойцовскую технику, в собственном специально оборудованном подвале сходясь в схватке с приговоренными к казни пленниками. — Хозяину мое особое почтение! Рюм изобразил на лице радушие и одновременно выбросил вперед правую ногу, целя в промежность Доминго. Тело устремилось вперед, и, захватив руку хозяина, Рюм заставил ее описать полукруг, ударом локтя довершив прием и вбив маслянистую баранью кость в глазницу Энея. На все про все ему понадобилось не более полутора секунд. Слуги, стража и гости ахнуть не успели, а Доминго уже лежал на полу, глядя в лепной потолок уцелевшим глазом. Грозной тенью, на ходу выхватывая из ножен меч, к Рюму метнулся Марк. С заметным запозданием за ним бросилась обряженная в доспехи стража. Рюм сунул руку за пазуху. Пора было вступать в бой тяжелой артиллерии. Граната полетела в дальний конец зала — в самую гущу гостей, а в руке у кардинала уже подрагивал, принюхиваясь коротким стволом к окружающему, миниатюрный «узи». — Ну же, Маркушка, давай! Рюм вскинул автомат и одной очередью положил бегущих к нему людей. Не спасло Марка и всегдашнее его везение. Шаря в воздухе руками, двигаясь как слепой, он сделал еще несколько шагов и рухнул на колени. Рюм безжалостно пнул его, повалив на ковер. А в следующую минуту на балкончиках появились люди Бонго. Зазвенела сталь, загрохотали выстрелы. Крутанувшись на месте, Рюм косо полоснул очередями. Гости с воплями бросились врассыпную. Начинался час потехи. Бонго, весь сверкающий от опоясавшего его металла, с двуручным мечом ринулся в центр зала. Как скошенная трава, люди ложились ему под ноги. Глядя на разгулявшегося буяна, Рюм причмокнул губами. В сущности, дело было уже сделано. Еще один городок перешел под их дружескую опеку.