Словарный запас моей брани

Довольно обширен, но он

Изнеженных душ не поранит

Закравшимся в текст матюком

Я мог бы в стихах материться,

Бичуя пороки людей,

И лить матюки на страницы,

Чтоб стать знаменитым скорей

Сословие крупных поэтов

Не брезгует матом давно.

Никто их не судит за это,

Как будто так быть и должно

Чего там скрывать? Стал читатель

Ленив. Чтоб его удивить

Обязан солидный писатель

Кого-то в стихах материть

Он должен писать об уродах,

О шлюхах и геях, тогда

Он станет любимцем народа

И будет читаем всегда

Чтоб люди послушать спешили

Стихи из под вашей руки

Им нужно, чтоб вы их смешили,

А их веселят матюки

Да, этот приём эффективный

Приносит сегодня успех.

Но мне почему-то противно

Вот так материться при всех.

Я скользкие очень сюжеты

Без мата люблю обыграть,

Хоть знаю – другие поэты

Словечки бы стали вставлять

Конечно, браниться я вправе

И делал бы это легко,

Но мне матюки не по нраву,

Хоть я не ханжа далеко

Дурное моё воспитанье,

Что дал мне когда-то «Совок»

Мешает добиться признанья

Такого, какого бы мог

На модных тусовках в столице

Давно уже зритель решил, -

Коль автор в стихах матерится,

Он в них свою душу вложил! 

Человек я, блин, хороший. Сам себе я удивляюсь:

Никого не обижаю, не насилую, не бью.

Не курю заморской дури, местной тоже не ширяюсь.

Не смотрю совсем порнуху, да и «горькую» не пью

Солнце светит – я танцую, божьим птахам подпеваю

И сестре не предлагаю (хоть и хочется) инцест.

На своей стальной кровати в одиночку отдыхаю,

Не завидуя соседу, что в «Му-Му» котлеты ест

Он богач, его машина – не поганая «семёрка»,

Как у Васи-инвалида из соседнего двора.

Говорят, ему пригнали её прямо из Нью-Йорка.

В общем, проколоть колёса ей давно уже пора

Только я сижу в квартире, шило острое пылится,

Ведь завидовать соседу - может, худшее из зол.

За его гнилую душу лучше буду я молиться.

Сам он молится едва ли, потому что он козёл

Да, порой бывает грустно, если тучки набегают,

Если солнышко не светит, птички песен не поют.

На душе скребутся кошки, выпить так и подмывает,

Но ужасные болезни сделать это не дают.

У меня гастрит и язва, полжелудка удалили.

Для меня спиртное - гибель. Да ещё туберкулёз.

«Не кури, а то подохнешь!» - доктора предупредили

И по их суровым мордам понял я – они всерьёз

Ни курнуть, ни напороться, ни с сестрою приколоться –

(Новость мигом разнесётся, будут люди осуждать).

А сосед с какой-то бабой за моей стеной смеётся.

Мне же только остаётся снова Библию читать

В ней хорошие законы, что даны когда-то Богом:

«Не воруй» и «не завидуй», «маму с папой почитай».

Только написать забыли почему-то там о многом, -

Нет законов «не ширяйся» и «с бомжами не бухай»

Был когда-то я безбожным, пошлым злым и невозможным,

На базаре бедных чурок постоянно обижал.

И однажды я узбекам заявил неосторожно,

Что пора им собираться, что пора им на вокзал

Показали мне узбеки ребятишек своих грязных,

Их голодные гляделки и чумазые носы.

Стало стыдно мне, ребята. Стал я добрым, безотказным.

Разрешил я им остаться и купил всем колбасы

Зря. Теперь их стало столько, что на рынках я не слышу

Наш родной и трёхэтажный милый сердцу русский мат.

Говорят, занять стремится всё живое свою нишу,

На базарах это чурки. Тут никто не виноват

Наказали меня, братцы, эти самые узбеки.

Доброту мою забыли, обсчитав на полрубля.

Сколько может уместиться экскрементов в человеке?

Как, скажите, только носит чурок русская земля?

Надоело быть хорошим! Я больной и скоро сдохну.

Всюду сволочи и гниды веселятся от души.

Ну а я в своей каморке без любви и ласки сохну.

У соседа деньги, бабы. У меня гроши и вши.

Где там шило завалялось? Вот оно. Пиджак наброшу, -

На дворе уже не лето. Что-то стало холодать.

Если чурка по дороге подвернётся, укакошу.

А сестре сегодня ночью мне придётся всё же дать…