... Мне абсолютно не интересно ублажать широкую публику эту. Я просто не хочу, потому что я правда думаю, что они — подонки, меня тошнит от них физически, от широкой публики. Они подонки. Надеюсь, ты это напечатаешь. Потому что мое мнение, что 99% этого говна на улицах из-за того, что они ни хуя не знают о жизни.

В: И что — все люди раздражают тебя?

СВ: Да. Люди и их ебаная поза. Что я хочу — так это заниматься тем, чем нравится, а если кому-то еще это нравится, пусть приходит и берет, понимаешь о чем я? А если никому в этом ебаном мире не нравится, что я делаю, мне по хую. Если даже ни одной копии не продастся, меня это не ебет. Главное мы делаем то, что нам нравится. Нам по кайфу делать это, по кайфу слушать. Я много слушаю наши записи, потому что мне они нравятся. Я думаю, это отличные записи. Иначе я бы не принимал в этом никакого участия. Мне нравится слушать нашу музыку так же, как мне нравится слушать Ramones. Ramones — моя любимая группа, кстати. Но ты понимаешь о чем я?

В: Да. Что ты думаешь о телевидении?

СВ: Ненавижу его и все, что с ним связано. Хуже его не придумаешь — у меня депрессия начинается от ТВ, оно пугает меня. Эта манера как эти пидоры лижут жопу, понимаешь о чем я? Как они говорят: «А сейчас прекрасное то и прекрасное это». Все их слова — полная хуйня, понимаешь о чем я? Зачем все это? Понимаешь о чем я? Я ненавижу неискренность. Если ты делаешь что-то, делай это только потому, что тебе это нравится и ты хочешь это делать. Потому что весь твой барыш — это просто куча помоев. Что ты будешь делать со всеми этими деньгами, к примеру? Я знаю только ОДНО, что можно делать с деньгами (Он и Нэнси смеются). Одну вещь. Вот что я делаю со всеми своими деньгами. С каждым пол-пенни.

В: Ты ходил с Джоном в один технический колледж. Так ведь? Тебе там было нормально или нет?

СВ: Что ты имеешь в виду, работу?

В: Да все. Работу и...

СВ: Я дружил там с Джоном. Я дружил там с черными пацанами — они отличные были, негритосы в этом колледже. Правда клевые, понимаешь о чем я? У них были пластинки реггей и мощные звуковые системы, и они были сами отличные. Но все остальное говно. Я ненавижу работу. Я ничего там не делал. Ни одной вещи. У меня всегда был предлог какой-то. И я вообще не могу работать, не потому что я неумный там, а просто потому что мне все это не интересно. Я неспособен сделать что-то такое, чего я не хочу. Просто не умею. И не умею заставлять себя. Или я хочу чего-то или не хочу.

В: А как ты думал: будет там что-то хорошее?

СВ: Нет, я знал, что все говно. Но ничего другого мне не лезло в голову, да и возраст был такой, что можно было не суетиться, понимаешь?

В: а сколько тебе было, когда ты ушел из школы?

СВ: 15.

В: И что это была за школа?

СВ: На Клиссолд Парк.

В: общеобразовательная, да?

СВ: Мммм.

В: А ты много читаешь?

СВ: Нет, вообще не читаю. Комиксы читаю в основном. Ненавижу книги. Они все скучные. Нравятся только развлекательные книги. И ужасы нравятся.

В: А ты не думаешь, что в книгах есть что-то такое, чего нет нигде?

СВ: Нет. Что они могут мне предложить? Особенно книги и телевидение.

В: Но ведь выбор в смысле книг куда богаче, чем выбор телепрограмм.

СВ: Ладно, если мне покажется, что я что-то хочу узнать, я как-нибудь узнаю об этом, или выясню сам. А о том, чего я не хочу знать... Я не могу сказать, что я люблю книги, но если встанет такая необходимость, что мне надо прочесть книгу, чтобы о чем-то узнать, я с радостью прочту эту книгу. Но я не могу обобщать тут ничего. Я вообще не могу ничего обобщать. Мне ничего особенно не нравится. (Сид с неохотой позволил нам поговорить с его мамой).

СТИВ ДЖОНС

В: Прежде всего я хочу спросить тебя — то, что ты пошел по пути поп-звезды и начал обращать на себя внимание это как-то повлияло на твою жизнь?

СТИВ ДЖОНС: Нет, совсем нет. Да, конечно, на меня обращают внимание, но не как на Джона. Джона за милю узнают. А я могу прийти в паб и никто не будет надоеда^ мне. Большая разница. Со мной все в порядке, я ничуть не изменился, я точно такой же каким был 4 года назад. В: Что, это не коснулось даже повседневной жизни? я полагаю...

СД: Да, тут разница конечно, потому что ты занят другими вещами, чем 4 года назад. И сейчас больше по кайфу.

В: Больше по кайфу?

СД: Да, знаешь, больше есть чего делать.

В: А какое самое большое преимущество — быть в такой группе как Пистолз?

СД: Изменения. Каждый день что-то не так, каждый день что-то новое, изменения, понимаешь? Скучать не приходится. К примеру, мы говорим: «Так, за 3 недели нужно сделать альбом». А на следующий день: «На хуй альбом, нужно делать сингл». Так вот, знаешь. Ничего определенного и это нормально, знаешь. Немного хаотично, но это лучше чем нормальная работа.

В: А ты раньше где-нибудь работал?

СД: Да, окна мыл 3 недели. Нормально все было, но я это не любил, — деньги были плохие, я получал только 14 фунтов в неделю. И просаживал за ночь. Просто смехотворно.

В: А было там что-то хорошее все-таки? Ты доволен был?

СД: Да доволен, потому что больше ничего я не делал. Это смешно, знаешь (пауза). Но кое-что меня заводило. Пташечка какая-нибудь спрашивает тебя: не хотите ли чашечку чая, то да се, и в итоге ты оказываешься с ней в кровати — я в фильмах такое видел только, но со мной так и было. Смех один. Но с деньгами плохо было.

В: А что ты сделал сразу как вступил в группу?

СД: Да ничего. На хуй все послал.

В: А ты был на пособии, не так ли?

СД: Нет, туда ходить надо, обламываться. Я правда лживый. Я около года, думаю, дома жил. А месяцев 6 у приятеля жил, когда у меня была работа эта, окна мыть. Потом домой вернулся и стал музыкой интересоваться и всем этим, поп-звезды там.

Я часто ходил в Спикаси и пытался поговорить с поп-звездами. Ходил — смотрел Faces на Уэмбли и оказался за сценой с Ронни Вудом, мы поговорили. А на работах я не хочу обламываться. Даже не думаю о них. Я машины тогда «гонял. И получил за это, отправили в исправительную школу в Эшворд на 3 недели. Меня 13 раз ловили, когда я пацаном был, по разным поводам — и все что я получил это исправительную школу. К счастью я не попал в Борстал или в колонию.

В: А Эшворд это исправительная школа?

СД: Что-то вроде воспитательного центра, но там могут долго продержать. Но это не малолетка. Еще не взросляк, но уже не малолетка, понимаешь о чем я? Для молодых людей, я думаю.

В: А что тебе доставляет удовольствие, когда ты играешь?

СД: Заводка, вообще игра на сцене, понимаешь, что я говорю? Потому что публика, она приходит на тебя посмотреть и ты должен все сделать как можно лучше. И это здорово, что ты делаешь что-то такое, что кому-то нравится — у тебя такое чувство, что ты делаешь что-то стоящее.

В: А все это времяпровождение в отелях, тебе нравится это?

СД: Да, все окей, кроме Швеции только. Торчали в этих дурацких отелях, сделанных из фанеры, где-то на самом краю света. Комнаты похожи одна на другую, через 30 миль опять та же комната, знаешь. Делать там совсем нечего, по телику ничего, по радио ничего. По телику только английские программы с субтитрами. Но концерты были отличные. Правда, я понять не могу как там люди могут жить.

В: Но на гастролях есть какие-то компенсации, девушки и все это?

СД: Пташки, да, пташек просто море. Это вообще самое лучшее. Кого я всегда высматриваю после концерта, так это девчонок. Когда ты в группе, очень легко снять себе девчонку.

В: А что ты думаешь о людях на другом конце Кинге Роад, там, где магазины на Найтсбридж и все эти вещи?