Должно быть, я устала сильнее, чем думала, а потому все еще спала, когда в начале двенадцатого в гостиную влетела Берт. Не открывая глаз, я слышала, как она с грохотом скатилась по ступенькам, наверное перескакивая через две кряду, а затем подскочила ко мне, издавая при этом какие-то странные звуки.

Я открыла один глаз.

Стоя прямо передо мной, Берт в буквальном смысле слова заламывала руки. По ужасу, написанному на лице сестры, и неясным звукам, вылетавшим из ее глотки, я поняла: случилось что-то страшное. Я открыла второй глаз и села. Берт выпалила:

– Элис Мурмен убита! Только что сообщили по радио!

– Го-осподи…

– Бедняжку задушили. Представляешь, задушили! Ее нашел кто-то из соседей. Вчера вечером.

Я поморгала, пытаясь врубиться. Жену Рассела Мурмена тоже убили? Как и самого Мурмена? Но зачем? И кто?

– А ребенок? – спросила я, вспомнив гигантского младенца, который (признаюсь откровенно) вчера довел меня до белого каления. Теперь же, задним числом, устыдилась: ведь бедный малыш остался круглым сиротой. – Ребенок в порядке?

Берт пожала плечами:

– Вроде да. По радио сказали, что его нашли запертым в спальне. Боже, какой ужас! – Берт принялась мерить комнату шагами. – Насколько я поняла, именно крики ребенка привлекли внимание соседа.

Да уж, крик у мальчишки поистине душераздирающий. С такими легкими можно работать сиреной воздушной тревоги. Услыхав его вопль, точно решишь, что настал конец света.

Остановившись рядом с софой, Берт переминалась с ноги на ногу. Либо ей приспичило в сортир, либо она так разнервничалась, что не могла устоять на месте.

– Боже правый, Нэн! Что же происходит?

Я встала и побрела на кухню за колой. Прямо скажем, не очень это бодрит – проснуться от таких новостей. Впрочем, мне ли жаловаться – вот Элис Мурмен совсем не проснулась. По спине пробежал холодок.

– Думаешь, Элис убил тот же человек, что расправился и с ее мужем? – спросила Берт.

Я плюхнула в бокал кубик льда и в упор посмотрела на сестру.

– А по-твоему, нет?

Мне не хотелось затевать спор, но неужели Берт всерьез считает, будто Элис с мужем по чистой случайности разделили столь страшную участь? Жена пережила мужа всего на три дня… Едва меня посетила эта мысль, как я задумалась. Элис и Рассел были убиты по-разному. Если действовал один и тот же убийца, обязательно ли он убивает свои жертвы одним манером?

– Скорей всего, убийца тот же. Иначе уж совсем дико, – заметила я, наливая колу в бокал.

– Но зачем? Кому понадобилось убивать их обоих? Думаешь, Элис знала что-то такое, чего ей не следовало знать?

Я протянула Берт бокал. Не хотелось бы говорить, но у меня создалось впечатление, что сестричка излишне увлекается детективными романами. Откуда нам знать – может, Мурменов порешили из-за какого-нибудь любовного треугольника, или из ревности, или из-за того, что на самом деле ребенок был не их? Да мало ли из-за чего…

С другой стороны, возможно, это я насмотрелась «мыльных опер».

Словом, ни черта мы с Берт не знали.

– Наверняка все было именно так, – не унималась Берт. – Бедняжку Элис убили потому, что она что-то знала.

Лично я знала одно: Берт торопится с выводами. Да еще как! Даже забыла о своей коле – вышагивает взад-вперед, размахивая бокалом, – аж в глазах рябит.

– Но что могла знать Элис? – спросила она.

Я молча смотрела на нее. Мое участие в разговоре ей, очевидно, не требовалось. Я сделала большой глоток колы и постаралась привести мозги в порядок.

– Но если она что-то знала, почему не сказала нам? Почему? – Берт снова принялась заламывать руки. – Нэн, что же нам делать?

– Для начала успокойся, – подала я голос.

Берт застопорилась и метнула на меня раздраженный взгляд. Однако успокоилась – более того, дотумкала наконец, что держит в руке колу, и сделала большой глоток.

– Ох, Нэн, если б только Элис поделилась с нами!

– Да ты хоть соображаешь, что говоришь? Допустим – возможно, все это бред, так что не трепыхайся, – но допустим, твое предположение верно. И Элис Мурмен знала нечто такое, за что ее и убили. Дабы умолкла навеки. Зачем же нам с тобой это знать, скажи на милость?

Берт остолбенело поморгала и отхлебнула еще колы.

Я тоже отхлебнула, и тут до меня дошел смысл моих собственных слов. Мать честная!

– Пожалуй, нам остается уповать на то, что никто не знает о нашей вчерашней встрече с Элис.

До Берт тоже дошло. Глаза ее вновь превратились в блюдца.

– О боже, – только и вымолвила она. Я кивнула:

– А мы с тобой не делали тайны из своего визита – рассказали Тренту, протрепались миссис Ледфорд. А теперь остается думать и гадать, кому в свою очередь протрепались они. Кроме того, и сама Элис могла с кем-нибудь поделиться перед смертью.

Единственный человек, на чей счет можно было не волноваться, – это ребенок.

Расправившись с колой, Берт тяжко вздохнула.

– Не знаю, как ты, но лично я не намерена сидеть здесь и ждать, пока какой-нибудь псих придет и разделается со мной, как с Мурменами.

Вскинув подбородок и расправив плечи, она шагнула к буфету. Распахнула дверцу, достала маленький пузырек, вытряхнула оттуда красную пилюлю и протянула мне:

– Это завтрак. Давай глотай и надо убираться отсюда подобру-поздорову.

Я уставилась на витаминину в своей ладони: ба, до чего ж аппетитно! Потом перевела взгляд на Берт:

– И куда же мы пойдем?

Берт явно начинала заводиться. Плеснув себе еще немного колы, она сунула в рот свой маленький красный завтрак и только потом ответила:

– По-моему, у нас осталась только одна ниточка. Элис мертва; как найти Глена Ледфорда или его жену, мы не знаем. Так что остается…

– Сандерсены! Берт пожала плечами:

– Все же лучше, чем сидеть сложа руки. – Она допила остатки колы. – Ты что-нибудь помнишь про убийство Сандерсенов?

Я как раз пыталась проглотить свою пилюлю, так что воспользовалась паузой для размышления.

– Помню, конечно. Любовник застрелил обоих из ружья. Потому что жена его бросила. Примерно так.

Берт одарила меня долгим взглядом:

– Ну спасибо, Шерлок Холмс, за глубокий анализ. А как звали Сандерсенов? Когда они были убиты? Как звали любовника?