Это была давняя история. Лёшка тоже когда-то в детстве был влюблён в неё, но она была более любезна с Максимом, хотя и Лёшку тоже не лишала надежд. Но она отошла на второй план и он про неё почти забыл, потеряв её след.

Юлечка справилась с собой и, не теряя времени, рассказала им обоим об увиденном и услышанном сегодня в банке и о её намерении ехать в Ярославль, возможно на несколько дней, сказав, что Лёшка тоже им пригодится и что им по дороге надо заехать в Мытищи, где они с Максимом жили в последнее время. Лёшка увлёкся этой идеей и сказал, что оставит родителям записку. Юлечка надела на голову платок на всякий случай и они вышли через чёрный ход. (В этом была ценность квартир в Алисином доме.)

Около дома их уже ждал Тимофей в чуть грязной "Рено 19". Юлечка обменялась с ним ключами и сказала ему чтобы он забрал её машину и отогнал её в гараж фирмы. Юля села в машину за руль, Максим рядом с ней, а Лёшка забрался на заднее сиденье.

За ними, слава Богу никто не следил.

На кольцевой развязке Юля свернула в сторону Мытищ и вскоре они въехали в район Перловки (часть Мытищ).

– Ух-ты! Смотри-ка! Вроде город рядом с Москвой, а тут рядом с новостройками дачи какие-то, двухэтажные дома, как в провинции, чуть ли не деревянные! – Лёшка оживлённо осматривался по сторонам. – Никогда бы не подумал, что рядом с Москвой может быть такое!

– Ты что, никогда в Мытищах не был?

– Не-а.

– Ну ты даёшь! Максим тоже первое время удивлялся, но потом привык. Вообще-то Мытищи тянется на четыре железнодорожных остановки и живёт тут около двухсот тысяч человек, если не больше. То, что мы проезжаем старые районы Тайнинка и Перловка, а в новые микрорайоны вполне стандартные. Мой отец проработал тут двадцать лет и у него полгорода знакомых. Мы у них часто бывали и поэтому я всё тут так хорошо знаю и недавно купила тут квартиру. Собственно мы уже приехали.

Они остановились у большого ультрасовременного многоэтажного дома. В квартире её ждал большой букет роз с запиской, в которой хозяин Твин Пигз рассыпался в извинениях. Пока Максим сопровождал Лёшку, осматривавшего её жилище, она быстренько выкинула записку, собрала некоторое количество вещей, а затем все трое оделись, как обычные туристы, чтобы не привлекать внимания.

Вскоре они уже были на шоссе и ехали по направлению к Ярославлю.

До Сергиева Посада Максим с Лёшкой сначала делились впечатлениями о Юлькиной квартире, о Мытищах, она рассказала ему о цели их путешествия. Молодых людей словно словесный понос пробрал: Лёшка прошептал что-то Максиму на ухо, Максим перегнулся к Лёшке и стал с ним конспиративно шептаться, сделав большие круглые глаза. Прямо как в детстве. Краем уха Юля слышала их разговор.

– Лёх, а у тебя женщины были?

– Да так, почти не было. У меня был роман с одной, но как только я узнал, что она хочет меня на себе женить, я с ней порвал, правда она никак не хотела меня отпускать, а до постели дело не дошло.

– А у меня до Юльки никого не было, они меня как-то мало волновали. Вокруг меня одни дуры были. Да я и девственности только с ней лишился!

– Круто, когда это было?

– Тогда, давно, на Ленкином дне рождения. Она тоже, того… ещё девочкой была. По-моему, у неё после меня ещё кто-то был (Юлечка усмехнулась). У неё хобби… – он что-то совсем тихо прошептал Лёшке на ухо, перегнувшись в проём между сидениями.

– Молодые люди, вы мне мешаете машину вести! – не выдержала Юля. – Если вам так хочется общаться, сядьте вместе на заднее сиденье.

Она остановила машину. Вышла, открыла дверь Максиму, он пересел к Лёшке назад. Они тронулись и разговор возобновился. Приятели шептались и хихикали.

– Максим, а расскажи про неё.

– Да она ,… это, со странностями. Слушай, как-то прихожу я домой, а на ней кроме джинсов ничего нет, прикалываешь!

– То есть как?

– Да я у неё спрашиваю: "Ты что это разделась?" а она: "А я и не одевалась."

– А ты с ней спал?

– Да мы с ней на одной кровати спим. Она у неё такая, широкая, как она её назвала? Траходром!

– Да не в том смысле. Я имел ввиду вы с ней не …того?

– А, это? Да ещё как!

– Ну и как, понравилось?

– Ещё бы, особенно, когда она у меня, ну как бы это сказать, сосала, во! Только с ней я узнал, что такое секс.

– Везёт же, – вздохнул Лёшка. – А у неё тело красивое?

– Она стройная такая, мускулистая! А грудь у неё нежная и упругая! Но больше всего меня радует то, что внизу…

Последнее было сказано довольно громко, Юля притормозила, выразительно посмотрела на Максима, тот густо покраснел и продолжал обсуждать достоинства своей возлюбленной со своим другом на полтона ниже.

– А как ты думаешь, она мне даст? – поинтересовался Лёшка, – я так хочу попробовать!

– Сходи к проститутке, Лёх. Она моя жена будущая, я её никому не дам! Попробуй только сунься! – неожиданно резко сказал Максим.

Лёшку как по голове ударили. Он замолк и стал тихо завидовать Максиму и решать, как бы ему соблазнить её или уговорить своего друга. А Максим тем временем продолжал болтать, вызывая похоть у Лёшки и разогревая себя.

– Она моя всегда, когда я хочу её. У нас с ней такой уговор: если кто-нибудь из нас хочет, то я целую её в мочку левого уха, а она меня – в нос.

Тут Максим решил доказать это, почувствовав внезапный прилив сил и желания.

– Юлька, – сказал он, – наша машина неприлично грязная, надо бы её помыть. Ты не могла бы остановиться вон у той речки.

С этими словами он перегнулся и поцеловал её в мочку левого уха.

– Хорошо, я тоже так думаю. К тому же вы, наверное, проголодались, время у нас есть, можно и остановиться.

Надо сказать, что разговоры двух сидящих сзади молодых людей разжигали огонь желания в Юле и разожгли его до такой степени, что она не могла уже вести машину, глаза её затуманились; в голове, а вернее, даже ниже было одно желание – кто его испытывал, тот знает – в общем, ей захотелось ощутить член Максима внутри себя. Она остановила машину около речки, все вылезли из машины. Лёшке дали два ведра и послали его за водой. Доставая канистру и корзину с продуктами из багажника, он увидел, как Максим подошёл к Юле сзади, обнял её за талию, причём руки он уже успел где-то испачкать в машинном масле. Одна его рука очутилась у Юли на правой груди, оставив на чистой белой футболке грязный отпечаток, другая же полезла за пояс её джинсов, и ниже, под тонкий треугольник трусов.