Василиса, сдерживающая рвущееся наружу бешенство, глубоким вздохом выпустила его наружу.

Лед в глазах Лю начал медленно таять.

Загривенко взялся за стопку. За ним к стопкам потянулись остальные.

Звон стопок, прокатившийся по комнате, погрузил всех в раздумья. Не сговариваясь, трое мужчин и три женщины заполнили молчание жеванием.

Прервал молчание Киянкин. Его лицо просветлело, озарённое идеей. Ощутив на себе пять взглядов, он торопливо дожевал и неуверенно спросил:

– Э-э-э… командиры, я правильно понял, что у нас есть задача, которая сводится к тому, чтобы без физконтакта перезнакомить экипажи, и при этом провести согласование личностных матриц знакомящихся?

Увидев сдержанное удивление, Киянкин торопливо пояснил:

– Ну, я имею в виду, что нам надо решить задачу, аналогичную отцифровке двух множеств динамически переменчивых сложных пакетов волновых источников и сведению их в единое пространство для формирования в первом приближении – резонансных пар, а из пар – систем второго порядка?

– Ну-у-у… да, – задумчиво протянула Анна. Удивление на её лице сменилось любопытством. – Хотя моя связистка поняла бы тебя лучше.

– Вот именно об этом я и говорю, – энергично воскликнул Киянкин.

– Хотя если я правильно понял, автоматизированные профессиональные субпакеты нам желательно свести в важности второго порядка, вынув из-под них личностные, – дополнил Топов. – Они идеально подойдут для формирования систем второго порядка, но для резонанса пар необходимо основывать построение на пакетах, максимально приближенных к ядру – то есть базово-целевых.

– Точно, – прищёлкнул пальцами Киянкин. – И не забыть ввести функции произвольного внутреннего волевого модифицирования и сопрягаемости единиц внимания с целями внешних источников.

– Мужики, стоп! – воскликнула Анна, скрещивая руки в «двигатели-стоп». – Я уже теряюсь. Давайте вы всё утрясёте и скинете моей связистке и главинженеру. Лады?

Топов с Киянкиным переглянулись, кивнули и уткнулись в тарелки.

– Миша, – тихо позвала Анна – У тебя была какая-то идея. Можешь – популярно?

Киянкин кивнул и осторожно, подбирая слова, изложил:

– В общем, я вспомнил, что когда-то, ещё до начала Конфликта, было такое развлечение – сайт знакомств. Банк анкет и коммуникационный сервер. Давайте кинем кабель, поставим зеркальные ком-сервера и выведем на терминалы внутренней связи в текстовом режиме… чтобы было время обдумывать, что передаёшь. Разработаем анкеты, то бишь – скрипт «отцифровки сложного пакета», проанкетируем экипажи и – вперёд.

Блюмберг хмыкнула и заинтересованно спросила:

– А можно на этот же сервер – полные инвентарные списки всего, что есть на борту?

Анна расхохоталась первой. Остальные подхватили.

– Можно. Только – взаимно, – дополнил Загривенко. – И я думаю, отдельные информационные домены по подразделениям.

Анна кивнула и, окатив Загривенко теплым взглядом, задумчиво сказала:

– И те учебники, которые ты обещал, тоже. Если у них входной уровень информированности не выше базового.

– Распараллелю исходник и сделаю перевод на человечий язык, – буркнул Загривенко. Потом перевёл взгляд на Лю, которая задумчиво водила вилкой по тарелке. Лю, почувствовав его внимание, подняла голову, обвела остальных задумчивым взглядом, дождалась пристального внимания и глухо спросила:

– Господа, а кто-нибудь может мне рассказать, как мы будем решать проблему выкачивания в анкеты достоверной информации? Выражаясь вашей терминологией – как, по-вашему, мне, например, справляться с задачей извлечения давно дезактивированного базового ядра из-под профессионального пакета? Текстовой анкетой? Важность задачи я понимаю и потому дезу и блиц-сформированные данные закачивать не стала бы. Но в этом случае объём данных, которые я смогу изложить будет примерно аналогичен служебной анкете. У 90 % состава моего батальона ситуация будет аналогичной.

Загривенко несколько секунд смотрел на придавленную решимостью растерянность в глазах Лю. Потом важно и уверенно ответил:

– Мы задействуем методику тестирования вторым терминалом. И, соответственно, анкеты будут изложены от третьего лица. Работы у капелланов будет много…

Блюмберг невнятно кашлянула и покосилась на Анну. Анна ответила ей покачиванием головы, посмотрела на Загривенко и тихо, как бросаясь в омут, отчеканила:

– Полтора года назад отдел идеологии флота выпустил директиву, запрещающую лицам женского пола занимать должности капеллана. По Флоту её довели «Дикому Саду» и ещё паре подразделений… Капелланов, штатных, обученных, у нас нет. Функцию я распределила между отделом связи комендантской службы и вторыми заштатными для тех, кто в линейных. Но… думаю, по завершении разработки анкеты тебе, Саш, надо будет проводить мастер-классы по их использованию. И, думаю, учебники и домены подразделений в сеть надо выкладывать до мастер-класса, чтобы наши… старые мудрые женщины успели зацепиться за тему.

Загривенко молча улыбнулся и потянулся к бутылке.

Разлив водку по стопкам, он поднял свою и провозгласил:

– За найденные решения.

Поставив стопку на стол, Загривенко повернулся к двери и энергично рявкнул:

– Вай, давай горячее!

Вай вздрогнул, вышел из ступора и пронзённый паническим осознанием, что полностью упустил из внимания горячее, повернулся к плите. Через секунду его отпустило. Помощник, до которого разговоры из кают-компании долетали обрывками, не отвлекался на высокие материи, сосредоточив внимание на важной текущей задаче – накормить дорогих гостей.

Записки капитана

«Три недели после ужина пролетели мигом. Чего только стоило популяризовать и свести в целое два десятка текстов по хомоволновой энергетике, где половина данных при перекрёстной проверке выдавала плавающую достоверность. Команда по разработке анкет, в которую по сети быстро влились десяток инженеров-хомоэкоников „Сада", которая постоянно обращалась за консультациями, очень помогла. Не в процессе. Но в конечном результате. Не менее сотни раз приходилось разъяснять, казалось бы, просто изложенные вещи.

Два десятка часов семинара по проведению анкетирования пролетели тоже незаметно. Хотя информацию из меня две сотни экоников выжимали яростно.

Тяжелее всего пришлось на экзамене – меня и команду разработчиков проанкетировали по десятку раз. Почему меня анкетировали преимущественно „старые мудрые женщины", большинству которых едва перевалило за тридцать, это я понял позднее.

В общем, только после завершения семинаров, когда всё остальное должно было встать на поток, я смог „поднять голову от станка" и оглядеть, что делается на борту.

Коротко происходящее можно было охарактеризовать одной фразой: экипаж отдыхал. Активно отдыхал от бешеной авральной гонки. Одна команда, руководимая, как ни странно, с борта „Сада", не спеша разбирала остатки трёх линкоров, подобранные по дороге, и проводила инвентаризацию всего, что мы уволокли с базы.

Остальные, разбредясь по громадине корабля, медленно, со вкусом занимались любимым делом. Бригады строителей медленно, но верно превращали состряпанные на скорую руку внутренние переборки и переходы в произведения искусства. Внутри „Руси" уже функционировали четыре лаборатории и строились пятая и шестая. В трех лабораториях развлекались специалисты по вооружениям, двигателям и щитам, дорвавшиеся до обширных, не ограниченных начальством временных ресурсов. Четвёртая целилась решить проблему криогенной заморозки. Пятая и шестая, на создание которых людей подтолкнули выложенные в сеть учебники, собирались серьёзно заняться хомоэнергетикой.

Что получится в результате, я смутно представлял. Но решение этих проблем отложил на отдаленное потом.

Под носом была другая проблема. Точнее, две.

Первая была легкой-сложной.

На полное анкетирование экипажей у команд капелланов ушло шесть дней. И затем на кое-как подготовленных людей навалилась страшная нагрузка – поддержание переписки по сети.