На окраине эр-риядской базы ВВС было установлено несколько огромных палаток, оборудованных установками для кондиционирования воздуха; через палаточную ткань постоянно пробивался зеленый свет, поэтому весь комплекс называли «Летним театром». Здесь уже несколько недель осуществлялась первичная сортировка бесчисленного множества аэрофотоснимков, которые поставляли службы воздушной разведки; в предстоявшие недели этот поток фотографий должен был вырасти в два-три раза.

Результат работы «Летнего театра», который представлял собой наиболее важную фотоинформацию, собранную в ходе бесчисленных разведывательных полетов, поступал затем в здание штаб-квартиры саудовских королевских военно-воздушных сил, располагавшееся в миле от зеленых палаток. Большая часть штаб-квартиры была передана объединенному командованию ВВС коалиции.

Штаб-квартира представляла собой гигантское здание длиной 150 метров из серого в крапинку бетона и стекла, а объединенное командование занимало весь первый подвальный этаж, который тянулся во всю длину здания.

И даже в этом огромном подвале места не хватало, поэтому соседняя автомобильная стоянка была тоже забита зелеными палатками и фургонами; здесь производилась более тщательная интерпретация аэрофотоснимков.

Все данные, как в фокусе, сходились в объединенном центре обработки изображений – лабиринте соединенных друг с другом комнат, в которых в ходе войны работали двести пятьдесят британских и американских специалистов всех званий из всех трех родов войск. Этот лабиринт называли «Черной дырой».

Официально все мозговые центры подчинялись командующему ВВС коалиции генералу Чаку Хорнеру, однако поскольку последнего часто вызывали в здание министерства обороны, то чаще обязанности руководителя исполнял его заместитель, генерал Бастер Глоссон.

Работавшие в «Черной дыре» ежедневно, а то и по несколько раз в день вносили изменения и уточнения в документ, который называли Графиком основных целей. Он представлял собой карты и перечень всего, что было намечено уничтожить в Ираке с воздуха. На основе графика были разработаны точнейшие указания для каждого командира авиационной части, офицеров разведки всех эскадрилий, всех штабных работников и экипажей – так называемый «Приказ о нанесении воздушного удара».

Каждому дню войны посвящался особый раздел приказа, а каждый раздел представлял собой невероятно детальный документ, насчитывающий более ста машинописных страниц. На подготовку воздушной войны отводилось три дня.

В первый день предполагалось определить процентную долю иракских целей, которые могут быть поражены в течение суток, и типы самолетов, пригодных для нанесения соответствующих бомбовых и ракетных ударов.

Во второй день эти процентные доли иракских целей должны быть преобразованы в конкретные цифры и объекты с точным указанием их расположения. Третий день предназначался для распределения целей между авиачастями – для принятия решения «кому – что». В процессе распределения должно быть решено, какие цели отдаются британским «торнадо», какие – американским «иглам», «томкэтам» с авианосцев или летающим крепостям Б-52.

Только после этого каждому авиакрылу, каждой эскадрилье будет дано конкретное боевое задание на следующий день. Затем начиналась работа для летчиков: найти свою цель, разработать маршрут полета до нее, определить место и время дозаправки в воздухе, спланировать направление удара, подобрать резервные цели в случае невозможности поражения основных и разработать маршрут возвращения на базу.

Командир эскадрильи выберет экипажи – многим эскадрильям в течение одного дня придется поработать с несколькими целями, – назначит ведущих и ведомых.

Офицеры, отвечающие за вооружение (одним из них был Дон Уолкер), подберут необходимое оружие: обычные неуправляемые бомбы, бомбы с лазерным наведением на цель и тому подобное.

Еще в миле по шоссе, которое вело к старому аэродрому, находилось третье здание. Министерство обороны Саудовской Аравии занимало целый квартал: пять соединенных друг с другом семиэтажных зданий из белого бетона, до четвертого этажа которых поднимались колонны с каннелюрами.

Именно на четвертом этаже генералу Норману Шварцкопфу были выделены роскошные аппартаменты, в которых он, впрочем, почти не появлялся. Чтобы быть ближе к своему командному пункту, генерал часто спал в небольшой комнате в полуподвале.

Комплекс министерства длиной четыреста метров и высотой сто футов мог показаться чрезмерно роскошным, но в ходе войны в Персидском заливе, когда Саудовской Аравии неожиданно пришлось принимать несметные полчища иностранных военных, это гигантское здание пришлось как нельзя более кстати.

Под комплексом, во всю его длину, размещались два подземных этажа, из четырехсот метров которых шестьдесят были отданы командованию вооруженных сил коалиции.

Именно в этом подвале всю войну совещались генералы, а штабные офицеры на гигантской карте отмечали, что сделано, что упущено, где были выявлены неизвестные ранее объекты, что изменилось, какова реакция иракских войск и их дислокация.

В тот солнечный, жаркий январский день командир эскадрильи британских ВВС стоял перед висевшей на стене картой, на которой были отмечены семьсот целей на территории Ирака; из них двести сорок подлежали уничтожению в первую очередь. Британский офицер заметил: «Что ж, все готово».

Увы, это было не так. Военные стратеги не знали, что простая человеческая изобретательность с помощью маскировки и камуфляжа обманула все их спутники и сложнейшие приборы.

Как в Кувейте, так и в самом Ираке с помощью радиолокаторов, реагирующих на металл, союзники обнаружили сотни мест, где сосредоточились замаскированные иракские танки. Во многих случаях эти «танки» были изготовлены из фанеры, картона и тонкой жести, а отклик детекторов металла обеспечивали спрятанные внутри этих игрушек бочки с металлоломом.

На десятках старых грузовиков, с которых были сняты кузовы, иракцы установили подобие рельсов для запуска ракет типа «скад». Через несколько дней союзники будут старательно уничтожать эти «ракетные установки».

Еще более серьезные последствия мог иметь тот факт, что союзники так и не узнали о примерно семидесяти важных объектах, связанных с производством оружия массового поражения, потому что эти объекты были спрятаны глубоко под землей или искусно замаскированы под вполне невинные мирные предприятия.

Позже военные стратеги будут удивляться, как иракцам удается с такой непостижимой скоростью восстанавливать целые дивизии, а еще позже инспекторы ООН будут открывать один неизвестный завод или склад за другим и убеждаться, что в подземельях скрыто еще немало тайных военных предприятий.

Но в тот жаркий январь 1991 года никто об этом не догадывался.

Молодые летчики, готовившиеся к боевым вылетам на бесчисленных аэродромах от Тамука на западе до Бахрейна на востоке и до сверхсекретной базы Хамис Мушаит на юге, знали одно: через сорок часов для них начнется война, с которой кому-то из них не суждено вернуться.

В последний день перед тем, как начнутся предполетные инструктажи, большинство летчиков писали домой. Одни, не зная, что сказать, покусывали авторучки, других не покидали мысли о женах и детях; привыкшие иметь дело с тоннами смертоносного металла, они никак не могли выразить свои переживания словами, и на глаза у них наворачивались слезы. Третьи хотели в письме сказать то, что раньше лишь шептали любимым, а отцы наказывали сыновьям – если случится худшее, заботиться о матерях.

В Эль-Харце командир авиакрыла коротко сообщил новость личному составу 336-й эскадрильи, собравшемуся в палатке для инструктажа. Вместе со всеми о теперь уже неизбежной войне узнал и капитан Дон Уолкер. Еще не было и девяти часов утра, но горячее солнце пустыни уже раскалило воздух и песок.

Летчики расходились молча, каждый думал о своем. Впрочем, все пришли примерно к одному выводу: значит, последняя попытка предотвратить войну провалилась, значит, политики и дипломаты, которые, стараясь избежать войны, мотались с конференции на конференцию, делали официальные заявления и вставали в позу, требовали, просили, угрожали и умоляли, потерпели фиаско. Все было напрасно.