Мы никому не позволяли ездить на себе. Однажды мы должны были играть на одной радиостанции. Радио Клайд (Radio Clyde), в Глазго. Надо было отстроить звук, но парень оказался настоящим мудаком, — он заставил нас ждать целую вечность. Всем известно, что люди на радио из-за своего самомнения наплевательски относятся к чужому труду. Так что мы просидели там без толку, и я сказал Эдди: «Всё, затрахали. Давай, устроим им…». Мы размотали пожарный рукав со стены, протащили его в дверь студии, закрыли дверь и включили воду. И уехали. Они не позвали нас снова — как некультурно с их стороны, в самом деле!

Копы в те времена действительно висели у нас на хвосте. Они обыскали дома каждого из нас, обшарили отели на гастролях, и даже дом нашего менеджера. Я жил в отеле Swiss Cottage, так они совсем истосковались без меня. К операции подготовились серьёзно: собаки, дверные тараны и все такое, и со всех — с двадцати пяти человек команды, трёх членов группы, с менеджера с женой и их штата — они получили полграмма кокаина, немного марихуаны и одну таблетку мандрекса. В полицейском участке я спросил: «По какому поводу такая массированная операция?». «Анонимный сигнал», — ответил полицейский чин. «Нам донесли, что вы со сцены продавали зрителям кислоту». Боже, какой идиотизм! Я пою и играю на басе — когда у меня есть время, чтобы спуститься в зал: «Кто-нибудь желает кислоты?». Не говоря уже о том, что мне пришлось бы заменить свой патронташ на другой пояс! Гребаные жопы — как будто нет настоящих наркодилеров, чтобы их ловить. Пусть лучше ловят «Йоркширского потрошителя» и ему подобных, вместо того, чтобы возиться с группой, которая просто играет концерты и покупает немного наркоты для себя. Конечно, подобные рассуждения никогда не найдут понимания у полицейских.

Я предполагаю, что мои комментарии относительно жён всё ещё доводят до кипения радикальных феминисток (если вы так быстро закипаете, зачем вообще читаете эту книгу?). Но женщины есть женщины — как я упоминал прежде, я более чем счастлив работать с женщинами. Прежде, чем Motorhead начал своё американское турне, я заглянул в студию в Лондоне, чтобы послушать эту девичью команду из Франции Speed Queen, которые там записывали альбом. Певица Стиви была великолепна — у неё был голос такого же типа, как у нынешней (и получающей, кстати, гораздо меньше внимания, чем она заслуживает) Нины Си Элис (Nina C. Alice) из группы Skew Siskin. У них обеих живые грубые голоса — как у Эдит Пиаф, только в рок-музыке. Я даже подпел немного в одной из песен Speed Queen. Альбом был на французском языке, так что вряд ли кто-нибудь слышал его вне Франции. Спустя несколько дней после этого Motorhead прилетел в Торонто, чтобы записать несколько песен с Уэнди О. Уильямс (Wendy O. Williams). Тот проект закончился развалом того, что многие Motorhead-фаны называют нашим «классическим составом» (хотя те, кто так думает, вероятно, не слышали группу несколько последних лет).

О Уэнди и ее группе, Plasmatics, теперь почти забыли, но она была в неистовом авангарде панк-рока. Она распиливала гитары циркулярной пилой и взрывала полицейские автомобили на сцене. Однажды она направила машину в склад взрывчатых веществ в нью-йоркской гавани и выскочила в последнее мгновение. И после этого направилась во Флориду бороться с аллигаторами. Я подумал: «Эта чертовка восхитительна!». К тому же я видел ее фотографии, и она выглядела действительно классно. После нашего хитового EP с Girlschool артисты охотно сотрудничали с нами, особенно девчонки. А я на самом деле люблю записываться с ними. Человек восемь мужиков в студии могут порой мешать друг другу — запись же с девчонками обычно приводит к лучшим результатам, потому что возникают интересные отношения, да и просто смотреть приятно! Острота и имидж — то, что нам было нужно, и было ясно, что от Wendy я всё это получу. Это сотрудничество рекламировалось как необычайный коктейль из панка и хэви-метал — двух враждующих течений в то время. Для записи мы отобрали моторхэдовскую «No Class», вещь Plasmatics «Masterplan», а для сингла кантри-песню «Stand By Your Man».

Продюсером, как и планировалось, стал Эдди, и опять, к сожалению, в компании с Уиллом Рейдом Диком — которого я вообще перекрестил в Evil Red Dick’а (Злой Красный Член). Работа пошла, мягко выражаясь, с трудом. Уэнди долго не могла въехать в мелодию, и это выводило из себя Эдди. Несколько раз она пробовала, и получалось у неё, скажу вам, просто ужасно. Можно было подумать, что у неё так ничего и не выйдет, но я знал, что всё будет нормально, если я помогу ей. К тому же Эдди в тот раз не играл на гитаре — он был только продюсером. В записи участвовали гитарист Plasmatics, я на басу и Фил на барабанах. Время шло, Эдди бездельничал и раздражался, и наконец сказал, что идёт обедать, но мы нашли его сидящим в другой комнате с Красным Злым, мрачного и надутого. Это было хреново. Может, мы справились бы с проблемой, если бы не Уилл Рейд Дик, с которым Эдди смог отдалиться от группы. Он должен был собраться и перебороть в себе это, и всё было бы сделано и забыто. Но мы закончили перебранкой, и Эдди покинул студию. Фил и я вернулись в отель позже. Фил ушёл первым, потом пришёл ко мне и сказал: «Эдди уходит из группы».

Вообще-то Эдди уходил каждые два месяца, но на этот раз наше терпение лопнуло, и мы не стали упрашивать его вернуться. Думаю, это его несколько удивило и окончательно укрепило в решении. Но он слишком надоел нам своей раздражительностью и тем, что снова стал очень много пить. Сейчас он перестал, и это здорово пошло ему на пользу. Так что Эдди отыграл только первые два американских концерта, в Торонто (есть видео этого шоу, но Эдди там ужасен, так же, как и я — на середине выступления у меня случилась судорога и я не смог играть), и в Нью-Йорке. Необходимо было срочно искать замену, чтобы продолжить турне, и мы выбрали Брайана Робертсона (Brian Robertson), ранее игравшего в Thin Lizzy. Технически он был лучшим гитаристом, чем Эдди, но в итоге не подошёл для Motorhead. С Роббо мы ещё быстрее покатились вниз, что, в общем-то, было несправедливо, потому что альбом, который мы записали с ним, «Another Perfect Day», был очень хорош.

Оглядываясь на двадцать лет назад, сейчас я могу сказать, — это хорошо, что мы тогда упали, только-только встав на ноги. Motorhead не дожил бы до сегодняшних дней, если бы мы продолжали становиться всё более известными. Мы накупили бы домов по всей стране и отделились бы друг от друга. Так что, думаю, всё это пошло на пользу Моторхэду. Это важно для группы — быть голодными, это является хорошим стимулом для работы. И если вы хотите посмотреть на человека, который знает, каково это — долгое время бедствовать, — посмотрите на меня.

Но вернёмся к Роббо. Я знал его много лет — мы познакомились под столом в Dingwalls. Там была драка и все трусы попрятались. Попрошу запомнить, — он был одним из кумиров Фила, потому что Фил — конченый наркоман Thin Lizzy. И Брайан был великолепен в этой группе. На сцене он обычно носил белый костюм на шнуровке и выглядел классно с его длинноватыми вьющимися волосами. Он был свободен на тот момент, так что мы доставили его немедленно, и он прилетел в Торонто. С короткими волосами, выкрашенными в красноватый цвет. Я ужаснулся, но подумал: «Ладно, зато он хорош в компании». Оказалось, не хорош. Он был хорош только как гвоздь в заднице. Он был единственным человеком из всех моих групп, кому я угрожал физическим насилием — и он угрожал мне в ответ, если быть справедливым. У нас в руках были стулья и мы оба собирались дубасить ими друг друга. Но это случилось месяцы спустя: когда он появился в Моторхэде, единственной приметой надвигающейся гибели были гребаные красные волосы.

Постепенно мы получили больше улик. Когда Брайан только вошел в группу, я сказал ему: «Помнишь, у вас в Thin Lizzy была интересная штука со Скоттом Горэмом (Scott Gorham), — он одевался в чёрное, а ты — в белое и вы находились по краям сцены? Это было круто. Я ношу черное. Может, ты снова нарядишься в белое?». «Не, Лемми, я не могу», — сказал он. И всякое другое дерьмо, вроде того, что он хотел заключить контракт с нами только на один альбом. В общем, хотел подстраховаться на случай, если Motorhead пролетит. С этим ещё легко можно было мириться, пока он был безвредным. После его присоединения к нам в Торонто у нас было всего несколько часов репетиции перед следующим концертом в зале Harpo's в Детройте, но он играл как дьявол. Мы закончили американское турне в июне и улетели в Японию — впервые — и все то время он был великолепен.