И в этой связи я вернусь к ответу на поставленный вами вначале вопрос о "социально-экономическом парадоксе". Главная беда современной России — именно в социальном измерении экономики, где реализуется модель, которую я называю моделью самовоспроизводящейся бедности.

КОРР. Дмитрий Семёнович, за таким непростым названием наверняка скрывается много интересного. Если можно, расскажите об этой "самовоспроизводящейся бедности" подробнее. Она что, и вправду воспроизводится сама по себе, без всякой посторонней помощи — скажем, правительства РФ, международных финансовых институтов и так далее?

Д.Л.Нет, конечно — речь идёт о бедности, самовоспроизводящейся именно в тех социально-экономических условиях, которые заданы нашим государством. Хорошо известно, что единица произведенного национального богатства в нашей стране оплачивается в 2-3,5 раза дешевле, чем в развитых странах Запада. Во многом это следствие обозначенного выше экспортно-сырьевого крена российской экономики, при котором доля добавленной стоимости оказывается чрезвычайно низка. Но надо еще понимать, что здесь существует чудовищная диспропорция между той частью работающих, которые причастны к функционированию "трубы", — это около 15% работоспособного населения, и остальными жителями России. Вот и получается, что среднестатистический нефтяник Ханты-Мансийска получает в 64 раза больше, чем такой же житель города Назрани. Они живут как бы в совершенно разных странах. Но при этом первый фактически кормит второго, поскольку стоимость "произведенной" ханты-мансийцем нефти оказывается в 200-300 раз выше, чем стоимость произведенного жителем Ингушетии.

Что делает наше государство для ликвидации подобных диспропорций, одновременно социальных, региональных и этноконфессиональных? Практически ничего. Бюджетные трансферты из федерального Центра — это, как говорила в свое время Маргарет Тэтчер, не удочка, а рыба. Они не решают насущные проблемы, но зато развращают местные бюрократические элиты и озлобляют население "дотационных" регионов.

А потребительские цены при этом, стоит заметить, повсеместно продолжают расти чуть ли не до мирового, то есть западного уровня. Хотя у нас средняя часовая заработная плата в 10 раз ниже, чем в США, и в 14 раз ниже, чем в Германии. Что это означает? Это означает неизбежную маргинализацию и криминализацию значительной части российского общества. А почему так растут цены? Да потому что у нас бюджет на две трети формируется за счет акцизов, то есть налогов на потребителя, а не за счет увеличения поступлений от природной ренты, как в большинстве стран мира, специализирующихся на экспорте сырья. Наука подсказывает, что необходимо перейти от обложения потребительского рынка к обложению ресурсов: земли, нефти и так далее. А политика отвечает, что этого делать нельзя: мол, предприниматели привыкли получать здесь сверхприбыли и выводить их за рубеж. Затронешь их интересы — они эмигрируют туда вместе со своими капиталами, и вся Россия останется у разбитого корыта.

В чем тут ложь? Да в той же абсолютизации законов и принципов рынка! Нас долго убеждали в преимуществах так называемой "рыночной экономики", призывали жить "в условиях рынка". Но пригласите, например, тех же Гайдара или Чубайса пожить "в условиях рынка" — не умозрительно, а на деле, хотя бы месяц-другой… Да они там с ума сойдут, взвоют от ужаса, наши либералы-рыночники. Но ведь всю страну заставили уже пятнадцать лет жить в условиях такого рыночного реалити-шоу! Между тем, само слово "экономика" происходит вовсе не от слова "рынок", а от древнегреческого "ойкос" — дом, домашнее хозяйство. Человек не может полноценно жить ни на рынке, ни "в условиях рынка" — он может полноценно жить только дома. А если ваш дом по какой-то причине становится рынком или рынок — домом, я вам заранее не завидую.

Широко известен и вызывает справедливое возмущение тот факт, что "новые русские" из числа предпринимателей и чиновников высокого ранга активно обзаводятся недвижимостью и другой собственностью за границами России. Между тем это естественно следует из того, что наша страна для них — только рынок, то есть место, где зарабатываются деньги, и своего дома у них здесь быть не может по определению.

КОРР. Так, бросить кости на Рублёвке?

Д.Л.Вы напрасно иронизируете. Все их дворцы и особняки — не дома в истинном значении этого слова. Там, как правило, только ночуют, иногда — принимают гостей, но не живут. Кстати, возьмём упомянутую вами Рублёвку, Одинцовский район Московской области, в качестве примера. Вот ты — олигарх, занимаешь 50 гектаров земли по рыночной цене 80-100 тысяч долларов сотка? Так заплати государству 2-3% налога от стоимости своего участка! По моей скромной оценке, налог размером 2% от этой рыночной стоимости, принятый практически во всем мире, составит 12 миллиардов долларов в год. С одного-единственного района. А сколько денег нужно, чтобы сегодня ликвидировать официальную бедность в России? Знаете, очень солидная цифра — целых 8-9 миллиардов долларов. Вот и закройте баланс…

Пример с Рублёвкой показывает, насколько глубоко зашло социальное расслоение в нашем обществе. Во всем мире этот показатель долгое время определялся по так называемому децильному коэффициенту: отношению доли в национальном продукте самых богатых 10% населения к доле самых бедных 10%. Но у нас этот коэффициент, который достиг уже запредельной цифры 20-21, тем не менее, даже маскирует реальную степень имущественной дифференциации. В самой обеспеченной части населения её внутренний децильный коэффициент составляет порядка 40! То есть 1% населения, или 10% "богатых из богатых", все эти долларовые миллиардеры и миллионеры, оказываются состоятельнее 10% "бедных из богатых" в 40 раз. Получается, что пресловутого "среднего класса" у нас просто не существует! Есть сверхбогачи, есть бедные и есть просто нищие. Очень взрывоопасная социальная структура, надо сказать.

Но при этом у нас еще действует плоская шкала подоходного налога, все: и миллиардеры, и нищие, — обязаны платить государству 13% от своих доходов. Поэтому при сложившейся системе распределения национального богатства бороться с бедностью невозможно: увеличивая доходы беднейших 60% населения, условно говоря, на рубль, мы одновременно на восемь-десять рублей увеличиваем доходы и без того богатых 10%. Что же касается 1% сверхбогачей, то их доходы вырастают сразу на 300-400 рублей Понятно, что в таких условиях инфляция съедает этот "бедный" рубль плюс еще десять-двадцать копеек имевшихся ранее у большинства нашего населения доходов. Проблема не в том, что при заявленном экономическом росте богатые становятся еще богаче, а в том, что бедные становятся еще беднее.

Поэтому в мировой экономике и социологии — во многом именно под влиянием российского опыта — сейчас даже переходят на другие инструменты измерения социального неравенства. Например, на определение доли населения, чьи доходы ниже среднего по стране. В странах ЕС это, как правило, 18-20%, приблизительно одна пятая часть населения. У нас — втрое-вчетверо выше, от 60% до 72%. Зная эти цифры, уже нельзя удивляться тому, что жители Российской Федерации так недовольны своей жизнью, реальный уровень которой заметно отличается в худшую сторону от более-менее приемлемого уровня виртуальных "среднедушевых" доходов, где сверхприбыли миллиардеров делятся на всех, на всё население страны.

КОРР. Дмитрий Семёнович, даже страшно представить, что случится, если эту операцию "деления на всех" попытаться провести применительно к России не на бумаге, а на деле.

Д.Л. Я к подобного рода уравниловке и не призываю. Я просто объясняю, как функционирует модель самовопроизводящейся бедности, при которой четыре пятых населения Российской Федерации обречены становиться всё более бедными и, говоря языком "рыночников", всё более неконкурентоспособными. Социальная безответственность и действующей "вертикали власти", и крупного бизнеса вызывает самые серьёзные опасения относительно будущего нашей страны — причем будущего не отдаленного, а в перспективе ближайших нескольких лет. С этой моделью, с этим механизмом необходимо покончить раз и навсегда.