1. Если этнические чистки в Югославии — зло, то они таковы и в Турции, и в Палестине, и в Африке, и в любом другом месте.

2. Кризисы не заканчиваются с отъездом журналистов Си-Эн-Эн.

3. Если война жестока и дорога, то она такова независимо от того, летают ли американские летчики на высоте 5 тысяч метров или ниже.

4. Если дипломатия всегда предпочтительнее военных мер, то нужно всегда, любой ценой прибегать к дипломатии.

5. Если человеческая жизнь священна, то нельзя приносить ее в жертву, даже если жертва не живет в Европе и не имеет белой кожи (Le Monde Diplomatique. 1999. № 6).

А что, если поискать эти пресловутые стратегические интересы в другом месте? Почему все гуманитарные тревоги вспыхнули в марте 1999 года, а не в ноябре 1994, когда Борис Ельцин решил начать войну против непокорной Чечни? Почему можно защищать албанцев, но не чеченцев? А курды? Правда, многие считают, что курдская проблема осложняется тем, что Турция — член НАТО и с ней нужно обращаться осторожнее. И все же: не пора ли нам стать большими реалистами?

Ладно, предположим, что иногда можно отставить в сторону гуманитарные принципы, «абсолютно относительные». Но когда речь идет об албанцах и чеченцах, сходство становится просто поразительным: и в том, и в другом случае имело место «внутреннее дело» суверенного государства (именно благодаря этой формулировке Европа и США вышли из неудобного положения перед ельцинской Россией). И в том, и в другом случае необходимо было воспрепятствовать сепаратистским тенденциям. И в том, и в другом случае имелся очевидный этнический дисбаланс — большинство сторонников отделения принадлежало к иному этносу, нежели политическое руководство страны, и, следовательно. проблема не могла быть решена посредством референдума. На подобные вопросы дается один и тот же ответ: «В определенный момент необходимо положить этому конец». Такое объяснение ничего не объясняет, а, наоборот, увеличивает количество вопросов. В какой момент? Положить конец чему? Разве, согласно нашим священным принципам, права чеченцев и курдов имеют второстепенное значение? А права афганских женщин? И как можно приравнивать правителей западного мира к нетерпеливым, внезапно приходящим в ярость людям? Можно ли на полном серьезе считать европейских и американских руководителей настолько беспечными, чтобы при принятии решений такого масштаба поддаваться эмоциональным импровизациям? Можно ли забыть подозрительное поведение США и Англии во всей предыстории переговоров в Рамбуйе: вооружение OAK и ее использование Вашингтоном в политических целях? Остается только поиронизировать вместе с Норманом Мэйлером по поводу «высоконравственных чувств, которые при манипулировании ими на национальном и международном уровне вполне способны привести к катастрофе» (La Stampa. 1999. 25 мая).

Как ни крути, приличное логическое объяснение произошедшему найти невозможно. Значит, следует продолжить поиски на другом уровне, в ином контексте. В путаных заявлениях американского пажа Тони Блэра содержится зерно истины: война в Югославии в самом деле была «необходима», но не по тем причинам, которые громогласно объявлялись публике. Она была необходима для выживания Запада в его нынешнем виде и для управляющего им американского руководства. Пропасть между военной мощью, выдвинутой правителями мира, и незначительностью югославской мишени нельзя объяснить иначе, кроме как огромными размерами ставки в этой игре. Разрыв поразительный, невиданный, необъяснимый: с одной стороны — военная мощь самых сильных, богатых и развитых стран мира во главе с США, с другой — крохотный кусок земли и малочисленное население, возглавляемое Милошевичем. 11 миллионов сербов стали соринкой в глазу Европы: их страна — единственный островок, не подвергшийся «нормализации».

Теперь, когда война закончилась, проявляются подлинные, невысказанные ранее ее цели. Президент Клинтон посещает Словению и объявляет там новую балканскую доктрину, основанную на «независимости». «Независимости», которую теперь предстоит восстановить в Боснии, укрепить в Македонии и расширить до Косово и Черногории. Как с восторгом сообщает Энцо Беттидза; «Виновная в десятилетнем кровопролитии, утратив придаток Косово и спутник Черногорию, Сербия должна будет отказаться от мифа о себе как региональной державе и ужаться до моноэтнических границ, предшествовавших завоевательным балканским войнам» (La Slampa. 1999. 23 июня). Разумеется. Беттидза давал волю своим личным эмоциям, но в то же время он отчетливо выражает широко распространенное мнение, оформляющееся ныне в проекты различных канцелярий. Куда делись гуманитарные цели? Кто решил изменить повестку дня в иную сторону? Кто определил, что «восьмерка» заменит собой накренившуюся власть Совета Безопасности? Разве все это не обнажает окончательно существование плана, который уже не нужно прятать в благородные одеяния гуманитарной миссии после достижения военной победы? Но почему я говорю о «выживании Запада»? Разве, спросят многие, ему что-то угрожает? И при чем здесь проблема Югославии и маленького Косово? Почему именно сейчас, а не раньше и не в другом месте? Это ключевые вопросы, и ответ на них жизненно важен. И простым он быть не может. Я считаю, что на наших глазах только что произошло первое «столкновение цивилизаций» внутри великой американской империи, входящей в XXI век. Это было первое крупное испытание силой нового владычества, появившегося с исчезновением СССР, Варшавского договора, всего биполярного мира.

Если взглянуть на события под таким углом зрения, многое непонятное становится ясным, хотя каждый аспект требует внимательного анализа, прежде чем окончательно признать ответ истинным или хотя бы правдоподобным. Например, сразу становится очевидной необходимость такого впечатляющего применения силы. Битву, с самого начала описывавшуюся как символичная (хотя имелись в виду совсем иные символы), нужно было выиграть любой ценой. Не должно было остаться никаких сомнений относительно победителя, его несокрушимой мощи и несгибаемой решимости в достижении цели. И пока Милошевич продолжает властвовать в Белграде, пока он еще жив, американская победа для своей полноты будет требовать его головы, его жизни. Как и полного подчинения сербского народа, его коллективного покаяния, всеобщей самокритики. От сербов потребуется, во-первых, прогнать диктатора, а во-вторых, принять принципы победившего Запада и провести свободные выборы, на которых выиграют поддержанные Западом партии. До тех пор война с Сербией будет продолжаться, пусть и без бомбардировок, согласно принципу, что политика — продолжение войны другими средствами.