В августе я повел Бима на выставку охотничьих собак. Не знаю, как он, а я волновался здорово. И волновался напрасно. Маститые эксперты внимательно осмотрели Бима и вынесли единодушную оценку — «отлично». Весь его экстерьер — длина ушей, прикус зубов, рост… — соответствовали стандарту. Да, Бим был красив! К тому же наши постоянные тренировки закалили его. Он стал жилистым, сильным, без излишнего жира, даже его медлительность исчезла.

Бим очень привязался ко мне. Узнавал издали, а когда я уезжал в командировку, сильно скучал.

Первая суббота сентября — праздник для охотников: открытие охоты на водоплавающую дичь. Мы с Бимом приехали на угодья в пятницу. День был отменный. Пригревало солнце, и не верилось, что наступила осень, что скоро зажелтеет камыш, северный ветер принесет холод и снег.

* Кинолог — специалист по собакам.

Утром мы поднялись рано. Было еще темно, но звезды на востоке потускнели. Волнение торопило меня. Бим бежал впереди и постоянно оглядывался. Я знал, что в воду он не полезет, поэтому стал на берегу между двух кустов черемухи, рассчитывая, что утки, возвращаясь с полей после кормежки, обязательно налетят на меня.

Начало светать. Низко со свистом проносились утки, но видно их было еще плохо, поэтому я не стрелял. Бим сидел около меня и мелкомелко дрожал, наверное, от волнения. Я гладил его, успокаивал, стараясь успокоиться и сам.

Наконец деревья и камыш на берегу озера стали видны. Пора! Я зарядил ружье и замер. Как ни ждал я этого момента, но первую стаю уток прозевал. Они зашли неожиданно со стороны леса, стремительно снизились над камышом, сделали круг.

Я еле удержался от выстрела, боясь, что убитая утка упадет в воду. А мне нужно было проверить Бима на сухом. Постепенно приучить его. Я надеялся, что выстрелы, запах пороха разгорячат собаку, и она забудет свой страх перед водой.

Загремели выстрелы на озере. Утки закричали, закружились над водой. Вот пара кряковых взвилась над камышом и потянула в сторону леса. Я выстрелил и… промазал. Из ствола пахнуло сладковатым запахом бездымного пороха, и Бим заскулил, заперебирал лапами. Я перезарядил ружье.

Выстрелы гремели повсюду, а надо мной, как назло, ни одной утки. Наконец одинокий селезень вынырнул из-за леса и пошел на меня в лоб. Я выстрелил навскид, и он комом упал в траву неподалеку.

— Вперед! Искать! — охрипшим голосом приказал я.

Бим видел, куда упал селезень, поэтому быстро нашел его. Обнюхал и побежал дальше.

— Назад! Ко мне!

Бим неохотно подчинился. Я поднял селезня, дал ему понюхать и отбросил в сторону.

— Принеси! Подай!

Бим посмотрел на меня своими блестящими глазами, но с места не тронулся. Селезень его явно не интересовал. «Может, ему нужен подранок? Чтобы он почувствовал сопротивление птицы?» — подумал я и ударил по стае черняти, проходившей стороной. Одна утка закувыркалась в воздухе, упала и заковыляла к камышам, волоча подбитое крыло.

— Вперед! Искать!

Бим догнал утку, перепрыгнул через нее, но сразу же вернулся к ней. Утка притаилась между кочек. Бим вытянул морду, обнюхал ее и вдруг взвизгнул, поджал хвост и бросился наутек, жалобно скуля. Очевидно, утка клюнула его в самое чувствительное место — в нос.

Все! После этого случая Бим стал бояться всех птиц на свете.

Так бесславно закончилась охотничья биография чистопородного спаниеля Бима. Его вины здесь нет. И он остался у меня, но простой дворовой собакой. Да и сторож из него… Так себе, одно название…

На выставки охотничьих собак я его не вожу. Зачем обманывать и себя и других.

ЗВЕНО ЦЕПИ

«Охотничья собака незлобива по отношению к человеку и никогда первая не нападает на него…

(Из «Пособия по охотничьему собаководству»)

Я был в гостях у своего знакомого и уже собирался уезжать, когда по улице на большой скорости промчалась милицейская автомашина с включенной синей мигалкой, а за ней, спустя короткое время, — «скорая помощь», истошно завывая сиреной.

Пробегавший мимо калитки мальчишка просветил нас с затаенным торжеством:

— Дядьку Остапа собака загрызла, чуть не на смертяку… — и исчез в сторону ушедших автомашин.

— Пойдемте посмотрим, — предложил мой знакомый.

Я не любитель подобных зрелищ, но сегодня что-то потянуло меня в конец тихой окраинной улицы.

Мы подошли к забору из плотно пригнанных досок, за которыми виднелся приземистый шлаколитой дом. И сам внушительный по размерам дом, и рубленые надворные постройки — все было основательно, добротно. Во дворе, на асфальтированной дорожке, лежала красивая собака кофейно-мраморного окраса. Из-под головы ее на обрывок цепи натекала лужица крови.

Молодой милиционер, довольный метким выстрелом, горделиво поглядывал на собравшуюся толпу сквозь открытые тяжелые ворота.

И окрасом, и купированным по всем правилам хвостом, и шерстью жесткой, редкой собака была очень похожа на дратхаара, немецкую жесткошерстную легавую. Правда, сразу в глаза бросались безобразно торчащие обрезки ушей…

Я подошел ближе.

— Взбесилась, понятно, — сказал, ни к кому не обращаясь, пожилой мужчина в рабочей спецовке с лопатой в руках.

— В писании святом сказано, что и тварь всякая против вас повернет… Бога забыли, вот он и наказывает… — прошамкала сухонькая старушонка в темной одежде.

— Заболела, наверное… — жалостливо проговорила молодая симпатичная женщина.

— Сколько лет собака живет здесь? — спросил я у своего знакомого.

Тот, немного подумав, ответил:

— Года три…

— Точно, три года, — подтвердила и молодая женщина. — Три года как мы на эту улицу переехали. Она тогда маленькой, щеночком была… Все визжала, все плакала…

— А откуда она у него?

На этот вопрос никто из присутствующих ответить не мог — принес хозяин щенка, а откуда?!

«Неужели Радка?» — подумал я, отозвал знакомого в сторону и попросил, как только вернется хозяин, выяснить — откуда у него эта собака.

— Не скоро он вернется, — предупредил знакомый. — Увезли его в тяжелом состоянии — рана на горле. Если бы соседи не подоспели, вообще конец бы ему был…

— Зря подоспели, — вдруг зло сказал мужчина, поднял лопату на плечо и зашагал по улице прочь.

Я тоже распрощался и заторопился домой. Во мне крепла уверенность, что убитая собака — именно та, моя, пропавшая три года назад — Радка, Радость.

Дома, в своих бумагах, я разыскал документ — ее родословную.

«Союз обществ охотников и рыболовов РСФСР

СПРАВКА

о происхождении щенка № 483/12

порода — дратхаар пол — сука кличка — Радость окрас — кофейно-мраморный клейма на ушах — левом нет, правом — нет рождена 13 апреля 1988 года Вязка зарегистрирована в книге вязок за № 223/5

Настоящая справка подлежит обмену на «Свидетельство на охотничью собаку» по достижении щенком десяти месяцев, после получения оценки на выставке или выводке».

Это был щенок от знаменитого дратхаара Верной — чемпиона Сибири и Дальнего Востока. Сколько стоило мне трудов, чтобы заполучить его, описывать долго. И вот, наконец, все позади. Щенок — мой!

Я нес это сокровище домой с таким ликованием в душе, что даже не замечал знакомых. Но как только выпустил щенка в комнате, мать с тяжелым вздохом сказала:

— Ну, вот и еще радость в доме.

И я, чтобы как-то задобрить ее, так и назвал щенка — Радость, сокращенно — Рада, Радка.

Радка оказалась на редкость подвижным щенком. Целый день она что-то выискивала в доме, попискивала себе под нос, гоняясь за кошкой, увлекшись погоней, однажды свалилась с крыльца… Поплакала и попробовала сама взобраться по ступенькам — не тут-то было. Тогда она подняла такой крик, что хочешь — не хочешь, а пришлось поспешить на помощь.