Осторожно разложив одежду, хозяин, словно жеребец перед молодой кобылой, стал крутиться вокруг стола. При этом он приговаривал какие-то слова, в которых Алексий не почуял ничего колдовского. Оттяпав от одежды несколько лоскутков, колдун затеплил свечку, достал чашку и, насадив один из обрывков на кончик ножа, принялся калить его над огнём. Дождавшись, пока от тряпицы не пойдёт вонючий дым, он опустил нож в чашку, наполненную бурой жидкостью. В чашке зашипело, взметнулся пар. Ледар в ожидании присел на лавку и решил пояснить свои действия викарию.

— Мой учитель говорил, что кровь, пролитая человеком перед смертью, сохраняет сведения, о его убийце. Вопрос только в том, как принудить её заговорить. Сейчас я освобождаю кровь от молчания, это займёт некоторое время.

Заполняя собой всю комнату, от чашки поднимался вонючий дым.

— Слишком мудрёно для деревенского колдуна говорил твой наставник, — заметил Алексий.

— О! Меня обучал не простой человек. Он читал книги и на греческом, и на латинском. Он прошёл многие земли и собрал мудрость многих народов…

— Ладно, оставь… — махнув рукой, Алексий поморщился то ли от запаха, то ли от восхвалений.

Дальше они сидели в полном молчании. Ожидание затянулось. Ледар несколько раз опускал в чашку палец, но тут же отдёргивал руку. Наконец, когда жидкость остыла, колдун приступил к дальнейшим чарам. Он что-то высматривал на дне посудины, принюхивался к запахам, перетирал между пальцами осадок. Это продолжалось долго и выглядело на взгляд Алексия весьма глупо. Но он терпел, зная, что колдун не посмеет обманывать.

— Феогноста убил не человек, — закончив ворожить, произнёс Ледар. — Вряд ли какая-то нежить, хотя умер он страшно. Скорее всего, это сделал неведомый мне демон или дух. Сильный дух, пришедший из далёкого мира. Настолько сильный, что смог преодолеть заступничество вашего бога.

— Может быть, это тоже был бог? — спросил Алексий, стараясь выглядеть невозмутимым.

Ледар посмотрел на него с опаской и ответил:

— Может быть бог. Даже больше похоже на бога. Вот только…

— Что?

— Мне никогда не доводилось слышать о таком боге. Если он всё ещё здесь, в нашем мире, то опасность нависла над всеми. Он одержим местью… Когда мстит дух, это понятно и одолимо. Но бог!

Викарий молча собрал окровавленные лохмотья, завернул их в тряпку и, ни словом не поблагодарив колдуна, направился к двери.

— И смотри! — предостерёг Алексий перед уходом. — Если хоть слово из глотки твоей вылетит, оловом её залью. Ты меня знаешь.

Теперь у викария не осталось сомнений, что за тварь такая наведалась ночью к Феогносту. Предчувствие не обмануло его — Мститель явился.

Он давно уже решил что делать. Долго сомневался, прикидывая то так, то эдак, но решился. Нужный заговор, способный если не остановить Мстителя, то направить его на других, выучен ещё осенью. И на какого врага направить восставшего бога, Алексий решил давно. На Сокола, на поганую Мещеру. Пусть его враги сойдутся между собой, пусть испробуют мощь друг на друге.

Но стоит ли спешить? Алексий решил, что не стоит. Зачем? Смерть Феогноста расчистила дорогу к митрополичьему сану ему самому. Кто будет следующей жертвой? Князь Семён? Его семья, дети? Превосходно. Это только ускорит выполнение давних замыслов викария. Следует только прикрыть от Мстителя Ивана и княжича Дмитрия. Ну и самого себя, разумеется. Тут очень кстати оказался бы змеевик, но добыть его не удалось. Даже ценой жизни лучшего из монахов.

Митрополита отпевали как положено и хоронили со всеми полагающимися почестями, но без обычного людского скопления — объяснили народу, мол, чёрную подхватить можно.

Теперь Алексий занял место Феогноста. Ну, то есть почти что занял. Ни у кого в Московских землях сомнений на этот счёт не возникало, однако немало нашлось и соперников-соседей, способных предложить на выгодную должность иного человека. И не только предложить, но и поддержать серебром, а если нужда возникнет, то и мечом. Нужно было срочно ехать в Константинополь, пока там не поставили на Русь кого-нибудь другого. Но Алексий не спешил. Он ждал. Ждал дальнейших действий Мстителя.

После жуткой смерти митрополита викарий перестал спать спокойно. Каждую ночь ему мерещилось чудовище, приходящее с требованием расплаты. Даже обладая знаниями Предславы, он не мог быть уверен до конца в собственной безопасности. И викарий всё больше сожалел о так и не обретённом змеевике, который, (теперь он не сомневался), оберегает владельца от Мстителя.

Алексий просыпался в холодном поту, а то и вовсе не спал по нескольку ночей кряду, но с наступлением дня всякий раз приходил в себя, вновь обретал способность чётко мыслить и действовать.

Первым делом, он отправил маленького Дмитрия, вместе с отцом и матерью за город, в одно из тихих княжеских владений, куда не только мору, но и Мстителю, добраться будет непросто. Обезопасив тех, на кого он рассчитывал в будущем, Алексий занялся настоящим.

Ему удалось убедить Семёна, что княжеской семье ничего не угрожает, что отъезд князя в такое сложное время может неправильно быть истолкован народом и боярами, что город после позорного бегства властителя может и вовсе остаться без жителей, а это смерти подобно для всего их дела.

Собственно, он и не слишком преувеличивал опасность, а потому убедил властителя без труда. Великий князь с детьми остался в Москве.

Семён проснулся среди ночи от малообъяснимого беспокойства. Ему не приснился какой-нибудь ужас, он не услышал никаких подозрительных звуков, лишь мерные шаги стражников, да далёкий стук колотушки, доносились в этот час до покоев. И всё-таки, ему стало страшно.

Он спал один. Мария по совету лекаря отправилась за город, а малолетние сыновья находились под присмотром нянек в соседних комнатах. Князь огляделся, но ничего странного не обнаружил. Даже в самых тёмных углах комнаты, куда не попадал отблеск горящих свечей, не таилось ровным счётом ничего страшного.

Пламя вдруг дрогнуло, как от короткого сквозняка. Семён насторожился. Несколько свечей уже догорало, остальных вполне хватило бы до рассвета. Тем не менее, он поднялся с кровати, чтобы заменить огарки. Князь никогда прежде не занимался чёрной работой, но слуг звать не захотел, и ему пришлось долго искать новые свечи.

В соседней комнате, где спал Ванюша, вдруг, гулко стукнуло, будто что-то упало на пол. Возможно, заснувшая нянька выпустила рукоделье. Семён прислушался, но стук больше не повторился. «Няньке бы надо устроить выволочку, чтоб не спала впредь, — подумал князь. — Только от сынишки в тайне. Слишком привязался мальчонка к деревенской бабе».

Мысль о наказании женщины неожиданно прогнала страх. Успокоив себя таким образом, князь налил в кубок вина. Выпил. Присев на кровать, уже собирался вернуться ко сну, как вдруг услышал шорох. Скорее всего, это просто скреблись мыши, которых в дворцовых палатах водилось изрядно.

Князь заставил себя лечь, и лежал с открытыми глазами, пытаясь думать о чём-нибудь стороннем. Но тревога всё больше охватывала его. Какая-то странность происходящего не давала заснуть.

И тут он понял, что вот уже некоторое время, не слышит шагов стражников. Не всех стражников. Те, что охраняли стены кремля, ворота, двор, топали по-прежнему, но вот шаги в крыле, где обитал князь, давно стихли. Страх вернулся. Комнаты во дворце были устроены так, что можно пройти из одной в другую несколькими путями. Стражники, хоть это явилось бы неслыханной дерзостью, вполне имели возможность миновать княжеские покои и присоединиться к своим товарищам, несущим службу во дворе. Для чего? Да мало ли? Выпить пива, поболтать, или просто пройтись, разминая затёкшие ноги.

Однако князю подобные причины показались сейчас надуманными. Набравшись решимости, Семён позвал постельничего. Ответа не последовало. Тогда он крикнул громче, призывая хотя бы кого-нибудь. Тишина.