ПОД КАБЛУКОМ ПОТОЛКА

"ВСЕ-ТАКИ ЭТО СОСТОЯЛОСЬ — все эти наши кривые, дурацкие, дерзкие и отчаянные песенки и альбомчики. Вся это наша ГрОб-музычка", — утомленно, но гордо писал Егор Летов в 1990 г. В журнале "КонтрКультУр'а". И вот теперь дебютирует на виниле фирма "ГрОб Рекордз" при посредничестве "BO'N'DA RECORDS". Все сие есть «ТАУ-продукт», как у Высоцкого была песня про «Тау-Кита». Действительно, чем-то инопланетным отдается.

Запоздалое появление дисков Янки и ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ (записанных в 1987-88 гг.) по социальному значению для отечественной рок-культуры трудно переоценить. Это — глас осмысленной оппозиции, явно воаждебной к сложившемуся рок-истэблишменту, вопль надрывный и страстный, и адекватное эхо "корчей безъязыковой улицы" (в подземных переходах Невского, кажется, еще поют "Все Идет По Плану"), и торжественная дефлорация российской музыкальной индустрии — в плане приобщения к "табуированной лексики". После романов Э. Лимонова и фильмов К. Муратовой, теперь на пластинке "великий и могучий" предстает без ханжеских "фиговых листков". Но в первую очередь — это МОМЕНТ ИСТИНЫ. В сознании артефактом современной культуры творчества столь неординарных талантливых людей уже неоспоримо «состоявшихся», есть что-то от покаяния. Тем более, что для Янки оно пришло посмертно.

"Мы под прицелом тысяч ваших фраз, — а вы за стенкой, рухнувшей на нас," — поет Янка. Трудно писать о ней. Потому, что надо слышать этот пронзительный крик, напряженный, как линия электропередачи, выговаривающий страшные, жалобные, большие слова. Они настойчиво бьются, стучатся в сознание — и строчки наслаиваются, "заводной калейдоскоп звенит кривыми зеркалами, колесо вращается быстрей" — возникает зыбкое, неуютное, тревожное состояние. А в голосе — нерасплесканная, истовая любовь к жизни, совершенно русская, какая-то крестьянская девичья тоска и тут же урбанистическая холодная усталость. Вот так — "очень в точку, если в одиночку".

На янкином альбоме ощутимо присутствие Егора — то жужжит его «зафузованная» электрогитара, то звучат подстукивания и прочие шумы. На «двойнике» ОБОРОНЫ есть тема, сочиненная ими вместе. Как Янка, Егор побывал "под стру" й крутого кипятка", и обварившись, мучается, и песни из него выходят вместе с грязью, с кровью и гноем. Это крамольный, брыкающийся, богохульствующий, матерящийся альбом, и это — самое рок-н-ролльное, что выросло за последнее время на отечественной ниве.

Похоронным звоном по коммунизму разваливаются куранты Спасской башни, обрушивается хриплый, срывающийся вокал, мутная гитара, какие-то эпизодические тарарамы и карачуны… В данный опус вошли три официальных альбома: Все Идет По Плану, Так Закалялась Сталь и Боевой Стимул, дающие исчерпывающее представление о взглядах автора: "Убей в себе государство", "Я всегда буду против", "Наша правда, наша вера, наше дело — анархия". Кто-то станет спорить, насколько весь этот нигилизм сейчас актуален. Правильно, значение записей ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ совсем в другом. Здесь впервые проявляется совершенно иное понимание рока — как средства саморазвенчания «кумира». Это ощущается во всем и в «гаражном» качестве игры и записи, но главное — в лексике, отношении к слову.

С легкой руки А. Троицкого принято считать, что в русском роке незыблем примат СЛОВА во всем многообразии его функции: от социального протеста до поэтической "игры в бисер" и квазирелигиозной проповеди. У Егора же происходит унижение, даже ритуальное поругание эстетической и «учительской» ипостасей рок-исполнителя: "'Свято место не бывает без греха". В его песнях мат используется отнюдь не для эпатажа, но для посрамления образа автора, который обращается в традиционного русского юродивого. В отличие от политического «обличения» или эстетски- символистского "отстранения", — прямым ПОДРЫВОМ любого статус-кво (в том числе, и сложившейся рок-иерархии) будет само существование этакого панк-юродивого и его «неадекватное» поведение.

"У каждого из нас быть могут разные ходы, но цель у нас едина — суицид" — в этих словах, напоминающих знаменитый тезис А. Камю ("Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема — проблема самоубийства", — "Миф о Сизифе") — не цитата классика, но зерно еще одного программного заявления Егора: что настоящий рок есть нечеловеческая музыка, и истинные рокеры уже мертвы. Подобная экзистенциальная критика действительности требует незаурядного мужества, ведь сразу же приходит потрясающее все существо автора прозрение: "А вы остались такими же!!!". Наверное, поэтому Летов теперь распустил ОБОРОНУ и замолк.

Жуткие слова пропела и Янка: "Кто не покончил с собой, тех поведут на убой…" Но именно в том, что эти два человека доверчиво отдали нам самих себя, и заключается надежда. А может быть, вера: не раздавит бытие, этот "каблук потолка", услышат, поймут, и что-то изменится. Настанет "великий праздник босоногих идей".

А — КУ (А. Кубановский)

1992 г. "Rock Fuzz"

"ПИФ! ПАФ! ОЙ-ЕЙ-ЕЙ!"

или МОТИВЫ СУИЦИДА У ЕГОРА ЛЕТОВА

ЕГОР И ОП***ЕНЕВШИЕ «Прыг-скок» — ГрОб Рекордз/Золотая долина

Новой пластинкой порадовал нас незабвенный Игорь Федорович Летов. Ярко-красная, броская, но ни в коей мере не безвкусная (в противоположность последней АЛИСЕ) обложка замелькала в киосках, на прилавках «Манчестера» и "Феньки".

Это последний официальный альбом Летова, записанный в 1990 г. И фигурирующий в каталогах "ГрОб Рекордз" " как сольный. Собственно, группа называется ЕГОР и О… — хотя если Вас интересует, почему Летов там много матерился, см. Рецензию в "РОК-ФУЗЗ, е" № 9.

Альбом имеет подзаголовок "Детские песенки" — не случайно, и, конечно же, имеется в виду не сопелочки для самых маленьких. Когда сочинялись вошедшие в диск веши, Егору было 26 (родился 10.09.1964); обычно в таком возрасте как «детство» воспринимаются не далекие розовые годы, но отрочество, 15–16 лет. Представляется, что автор тут апеллирует к психологии и эмоциональному миру подростка пубертатного возраста, увиденному хоть и не без крупицы иронии, но сочувственно.

Диск можно считать концептуальным: каждая сторона открывается песенкой про странствия по лесу, по миру и, наконец, по небу, некого дурачка, за которым сейчас же угадывается исполнитель ("моя мертвая мамка вчера ко мне пришла, все грозила кулаком, называла дураком"). То есть, весь цикл пронзительно личный, автобиографический. Эго придает ему редкую проникновенность.

Смерть — доминирующая тема альбома, заявленная уже в первых строках ("идет смерть по улице, несет блины на блюдце") и навязчиво, назойливо переходящая из вещи в вещь: "Отряд Не Заметил Потери Бойца", "покидая свое тело, как пожарище в смертном бою", "когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг". Смерть — это малиновая девочка, чей "взгляд откровенней, чем сталь клинка" из песни Романа Неумоева. Здесь открывается ее истинное лицо: не просто смерть, но самоубийство, "непрерывный суицид для меня-а-а-а…".

Известно, что костлявая в то время не раз прошлась рядом с Егором: умер его друг, басист первого состава АДОЛЬФ ГИТЛЕР (1986) Е. Лищенко (ему посвящен данный альбом), покончил с собой гитарист ГО. Селиванов, а позже — ушла Янка… Но все же думается, что настойчивое цепляние за такую тему имеет и другую, внутреннюю обусловленность.

На пороге юности происходит чувственное пробуждение человека, его сексуальная идентификация. Подростка будоражит и пугает собственное тело, в котором он обнаруживает, как порох в патроне, и потенцию, и смертность. Сближение этих двух крайностей хорошо запечатлелось в знаменитых строках Ф. Тютчева: "И кто в избытке ощущений, когда кипит и стынет кровь, не ведал ваших искушений — самоубийство и любовь!" (1851). Тяготеющая к экстремизму молодь просто бредит суицидом, это — закономерность биологическая, экзистенциальная.