– Да, в любое. Это может быть важно?

– Непохоже, но всякое может быть.

– ЦРУ? – спросил Мельник.

Вертер покачал головой.

– Наш человек. Он отвечает за проверку лиц с видеопленки наблюдения за домом Сан-Медро. Помните?

– Возможно, он что-то обнаружил.

– Непохоже, – сказал Чарльз, пытаясь заранее подготовить себя к очередной неудаче, и взял телефон.

– Вы не поверите, – голос Фреда Баскера громко раздавался в кухне, так как Вертер переключил их разговор на громкоговоритель. – Черт побери, но вы не поверите.

Вертер улыбнулся.

– Во что я не должен поверить?

– Вы не поверите, что мы все закончили. Конец. Финита.

Вертер снова улыбнулся. Хотя Баскеру было слегка за тридцать, он оставался мальчишкой, полным энтузиазма. Приятно было работать с такими людьми, но сейчас, в три часа ночи, его восторг несколько утомлял. Вертеру захотелось сказать ему несколько приятных слов, но он просто не мог сделать этого.

– Объясни, – коротко сказал он.

– Мы сузили круг неопознанных лиц до семи, на остальных снимках или люди, живущие в округе, или их кто-нибудь знает.

Вертер был доволен – быстрая работа. Он ожидал звонка от Баскера где-нибудь на следующей неделе. Чарльз почувствовал, что даже усталость немного отпустила. Не только быстрая, но и отличная работа, даже более чем отличная. Всего семь фотографий. Вертер почувствовал прилив энергии.

– Семь? – переспросил он, боясь, что Баскер сказал семнадцать, или даже семьдесят, а он просто не расслышал.

– Точно. – Вертер буквально слышал, как Баскер дрожит от возбуждения. – Всего семь. Теперь их можно предъявлять для опознания, так ведь?

– Ты прав, черт побери, – сказал Вертер. Он предполагал, что фотографий будет девять-десять, даже двенадцать было не так страшно. Но семь! – Отлично, Баскер. – Вертер взглянул на часы. – Жду тебя в кабинете в половине седьмого.

Наступило молчание. Вертер мог представить, как Баскер смотрит на часы, стоящие рядом с кроватью, и думает, что все в ФБР стали следовать примеру Директора.

– Хорошо, сэр.

Вертер положил трубку и повернулся к Мельнику.

– Вы поняли?

Мельник кивнул.

Они оба закрыли глаза, пытаясь осознать полученную информацию, все другие мысли отошли на задний план. Утром они сразу возьмутся за эту работу.

– Рашид Амон, – тихо сказал Мельник. – Вот и пришло твое время.

Вертер и Мельник улыбались друг другу, кивая головами, а Лори задумчиво переводила взгляд с одного на другого.

59

Вертер подошел к своему кабинету в шесть двадцать пять и обнаружил, что Баскер уже ждет его. В руках у парня был портфель, и, как только Вертер открыл дверь и вошел, Баскер вытащил из портфеля пачку фотографий и разложил их на столе. Пока Вертер просматривал эту пачку, Баскер вытащил еще одну и положил ее на край стола.

Вертер по очереди просмотрел каждую из семи фотографий. Конечно, хорошо было бы ткнуть пальцем в одну из фотографий и сказать: «Вот этого человека я знаю, арестуйте его», но Вертер не мог этого сделать.

Открылась дверь, и в кабинет вошел Мельник. Вертер не удержался и взглянул на часы, было шесть тридцать семь.

– Рад, что вы пришли, – сказал Вертер. – Хотите взглянуть?

Мельник просмотрел фотографии и покачал головой. Он никого не узнал.

– Ладно, – сказал Вертер. – Теперь поговорим с мистером Рашидом Амоном.

– А что это за фотографии? – спросил Мельник, указывая на пачку, лежащую на углу стола.

– Ах, да, – спохватился Баскер. – Насчет этих фотографий я хотел поговорить с вами. С ними вроде бы все ясно, но у меня нет стопроцентной уверенности, и поэтому я решил с вами посоветоваться.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот, например, – Баскер взял из пачки верхнюю фотографию. – Этот парень, – он взглянул в свой блокнот и сверился с записями, – был опознан официанткой. Она говорит, что он обедал на Броад-стрит, и что лицо его ей знакомо. Но постоянным посетителем он не является, и официантка не может вспомнить, когда видела его в последний раз и вообще что-нибудь в этом роде.

Сердце у Вертера тревожно забилось.

– Или, например, вот этот, – продолжил Баскер. – Его узнала кассирша в кинотеатре, и, опять же, она говорит, что ей просто знакомо лицо.

Голос Вертера прозвучал спокойно, но как-то неестественно глухо.

– Что ты пытаешься объяснить мне, Баскер?

– Понимаете, сэр, большинство фотографий опознано несколькими людьми, например, официантками, продавщицами, и мы установили, что они местные жители. Но людей на этих фотографиях узнал только один какой-то человек, да и то просто узнал. Я имею в виду, что они на самом деле не знают их, а просто лицо кажется знакомым. – Баскер заметил, каким взглядом смотрит на него Вертер, и слегка занервничал. – Вот и все, – неуверенно закончил он.

– На самом деле, они не опознали этих людей. Это ты и хотел мне сказать? – спросил Вертер.

– Как я уже сказал, сэр, в каждом случае люди просто где-то видели эти лица, – ответил Баскер. – Но не уверены, как часто они их встречали, – тихим голосом добавил он.

– Другими словами, любой из людей на этих фотографиях мог оказаться рядом с домом Сан-Медро в один из дней, когда мы вели наблюдение. Так?

– Да, сэр, – согласился Баскер. – Именно так я и думаю, поэтому и решил посоветоваться с вами.

Вертер посмотрел на Мельника, но тот сидел с невозмутимым лицом.

– И как много таких дополнительных фотографий? – спросил Вертер.

– Двенадцать, сэр.

– Значит, всего девятнадцать неопознанных фотографий.

Баскер кивнул. Он больше уже не испытывал радости.

– Но их все-таки кто-то узнал, – сказал он.

– По каждой фотографии какой-то человек сказал, что это лицо ему знакомо. Ты это имеешь в виду?

– Да, сэр.

Вертер сидел, продолжая держать в правой руке первые семь фотографий. У него был всего один козырь, и если он неправильно воспользуется им, то навсегда потеряет Рашида Амона. И чем больше снимков, тем слабее этот козырь. Вертер решил было идти к Амону только с первыми семью фотографиями, но понял, что это было бы неправильно; безусловно, нельзя было оставлять без внимания остальные двенадцать. Он посмотрел на Мельника, надеясь, что тот предложит использовать только семь снимков. Семь – было то, что надо, девять или десять – это еще терпимо, но девятнадцать было слишком много, с таким количеством снимков их позиция становилась слабее. Мельник медленно покачал головой. «Сукин сын, он читает мои мысли, – подумал Вертер. – Боже, как мне хочется прочитать его». Вертер отогнал прочь эти мысли, сейчас было не до них.

– Думаете, что надо показывать все? – спросил он.

Мельник кивнул. Он был прав, и Вертер понимал это.

Сначала он подумал, что, может быть, стоит подождать с предъявлением этих фотографий Рашиду Амону, а попытаться еще раз выяснить личности людей на этих двенадцати снимках. Но Баскер был очень исполнительным агентом, и они могут не найти ничего нового. А кроме того, Вертер просто больше не смог бы тянуть с этим делом.

– Хорошо, – сказал он, взял двенадцать фотографий и добавил их к первым семи.

Сразу после разговора с Баскером Вертер позвонил в суд и без всякого труда получил ордер на арест Рашида Амона. В другом случае причина ареста могла бы показаться и не очень убедительной, но ни один суд в стране не посмел бы отказать ФБР, когда речь шла о безопасности президента.

В половине восьмого, поспав всего два часа, но не чувствуя усталости, Вертер и Мельник уже стучали в дверь квартиры Рашида Амона. За дверью слышался только шум детских голосов. Квартира находилась на третьем этаже, плохо освещенная лестничная площадка была завалена игрушками и газетами, пахло мочой. Они подождали несколько секунд и снова постучали в дверь, на этот раз громче и настойчивее.

Снова зашумели детские голоса, но потом кто-то подошел к двери. После небольшой паузы женский голос спросил: