Пришел Ахмед. Севим привычно поцеловалась с ним, и Саид понял, что не может даже ревновать невесту. И жениться на ней тоже, конечно, не может…

Мужчины пожали друг другу руки. Ахмед разглядывал Саида с нескрываемым любопытством, словно перед ним был совершенно незнакомый ему человек. Даже в его рукопожатии была покоряющая уверенность и в то же время подкупающая детская искренность. А как шикарно он был одет!…

- Что будем пить? - спросила Севим.

- Если можно, виски, - ответил Саид с очаровательной улыбкой.

Севим, что-то тихо напевая, принесла виски. Потом уселась рядом с Ахмедом, опять же по привычке, не понимая, что в присутствии жениха этого делать все-таки не следует. А Саид опять невольно улыбнулся: ничего в этом доме не изменилось.

- Чему ты все улыбаешься? - спросила Севим.

- Так…

- О чем ты сейчас подумал? Ну, скажи!

- Да ни о чем…

А Саид вспомнил, как давным-давно он сидел в углу этой гостиной и, ничего не понимая, слушал воркованье Севим с Ахмедом, а потом невеста бросила ему в лицо обручальное кольцо лишь потому, что он имел неосторожность вмешаться в их интимную беседу.

Его привело сегодня к Севим не только чувство долга или обыкновенная воспитанность, нет, он пришел к ней, чтобы сказать, что она отныне свободна - брак их невозможен… Да, невозможен, - он старался укрепить себя в этой мысли.

Первым вспомнил о делах, конечно, Ахмед. Он завел разговор о свадьбе и без дальних слов спросил, когда Саид собирается ее назначать и где они будут жить, поскольку от квартиры пришлось отказаться.

Вместо прямого ответа Саид прибегнул к иносказанию:

- Представьте, произошла авиационная катастрофа. Упал и разбился самолет. В газетах высказываются разные предположения, все теряются в догадках о причинах катастрофы. Никто ничего не может точно сказать, ибо все приборы были в порядке, а моторы работали безотказно. Тогда почему же разбился самолет? Тут возможен один гипотетически верный ответ: умер металл…

Его слушали внимательно, но по всему было видно. что никто ничего не понял. Тогда Саид привел другой

пример:

- Неожиданно рушится готовое здание, построенное по всем правилам строительной техники. Никто не может понять причины: ни архитекторы, ни строители, ни инженеры. А рухнуло оно от слабого подземного толчка, возможность которого никто не принял в расчет…

И опять никто ничегошеньки не понял, хотя от эрудиции и образованности Саида слушателям стало не по себе. И почему это раньше все твердили, будто этот тощий очкарик, кроме своей арифметики, ничего не знает? Правда, не осталось ни очкарика, ни того тощего

растяпы.

Севим начала нервничать. Саид это понял по тому, как она мяла платок в руке, ~ш попытался еще раз объяснить:

- Вот, к примеру, старинная фамилия, родословная которой насчитывает не одно столетие. Из такой семьи выходили великие люди - генералы, государственные деятели, ученые. Но род оскудевает, и наступает время полной деградации, фамилия умирает…

И опять он говорил впустую - они так ничего и не поняли.

Ахмед не выдержал и ушел.

А Севим… Не успела за Ахмедом закрыться дверь, как она закатила Саиду сцену ревности из-за Айсель, Привычным жестом она схватилась было за палец, чтобы - в который раз! - швырнуть Саиду обручальное кольцо, но вдруг замерла - кольца на пальце не было: пока жених отсутствовал, живя в Америке, она ни разу не надела его.

- Не трудись! - сказал Саид и поднялся с кресла. - Счастливо оставаться!

ГОДОВОЕ СОБРАНИЕ ПЫСА

Неудачная игра ПыС'а в стране и за рубежом вызвала столь мощный взрыв общенародного негодования, что в правлении клуба начались разногласия и произошел раскол. Росла оппозиция против руководства, в правлении создавались враждующие группы и группировки.

- Вот посмотришь, старина, - сказал Аркан-бей Саиду, - до начала ежегодного собрания членов ПыС'а наш Болтун-бей разобьет оппозицию еще на несколько групп, и, кроме «Несокрушимых Столбов» - его главных противников, - появится масса мелких групп, которые он сам же и создаст.

- Как так? - удивился Саид. - Зачем же ему создавать оппозицию против самого себя?

- Для того, старина, чтобы уничтожить противника, нужно внести раскол в его ряды. Одно дело - струя из брандспойта, а другое - душ из лейки. Смекнул, старина?

Все пошло так, как предсказывал Аркан. Новые группировки росли, как грибы после дождичка: помимо «Несокрушимых Столбов» возникли новые ассоциации и альянсы, братства и товарищества: «Пыль только Столбом», «ПыС ради ПыС'а», «Все за ПыС», «Нет ПыС'а кроме ПыС'а», «Никакой вражий лоб не свалит наш Столб» и даже просто «Станем Столбами!».

- Ты пойми, старина, - не унимался Аркан, - в каждой такой группке у Болтун-бея есть свои люди. Почему я так думаю? Потому что каждый раз, когда разваливается старое правление, Болтун неизменно оказывается в новом!

Споры между оппозиционными группами достигли такого накала, что дело дошло до суда. «Несокрушимые Столбы» настрочили жалобу, обвинив генеральный совет в том, что он разбазаривает клубные деньги, и суд постановил опечатать кассу клуба.

Собрав генеральный совет, Дюндар Болтун-бей задал единственный вопрос: «Должны мы дать достойный ответ оппозиции?» И тут же ответил: «Должны!… Помните, «Несокрушимые» объявили нас самозванцами! По какому праву они нас так называют? Разве нас избрали в генеральный совет не тайным голосованием? Мы должны предъявить им встречный иск, коллеги! Мы должны устроить им суд чести!…»

Члены совета единогласно его поддержали: «Ну и молодчага наш Болтун-бей!…» Получив согласие генерального совета на встречный иск. Болтун-бей собрал оппозицию и успокоил ее: «Вы этого суда чести не бойтесь, я научу вас, как и что говорить…»

- Таков этот человек, - продолжал свой рассказ вездесущий Аркан. - Он может, например, войти в комнату, где собрались незнакомые ему люди, и сразу

же вступить с ними в разговор, ухитриться за полчаса всех их перессорить, а потом помирить… Недаром его величают «Великий кормчий».

Во всех газетах появилось сообщение о дате, времени и месте проведения годичного собрания членов клуба ПыС.

- Как думаешь, Эрол, будет Болтун-бей избран в новое правление? - спросил Саид.

- Конечно, будет! - не задумываясь, ответил самый объективный спортивный комментатор. - Удивительно ловкий человек этот Болтун. На моей, старина, памяти уже несколько таких собраний было, и всякий раз он какой-нибудь номер выкидывает. Вот однажды собрались все и ждут открытия заседания. Вдруг то в одном, то в другом конце послышались взрывы хохота. «Что за чертовщина?» - подумал я, гляжу, люди обступили кого-то и животы надрывают. А это наш Дюндар Болтун-бей непристойные анекдоты рассказывает. Да как! Заслушаться можно! Все вокруг него так и мрут со смеху. А он ходит от одной группы к другой и народ потешает. Все словно забыли, зачем сюда пришли. А тут Дюндар Болтун-бей вышел на трибуну и говорит: «Друзья, не будем терять времени. Прошу уважаемое собрание перейти к первому вопросу повестки дня». А у собравшихся игривое настроение, никому и заседать неохота, Дюндару только того и нужно, он быстро ставит свои предложения на голосование, и все дружно поднимают руки.

А вот тебе другой случай: идет заседание, и выступающие клеймят Дюндара, желая провалить его кандидатуру. Все думают, что Дюндар будет защищаться, а он спокойно говорит: «Справедливость сама дорогу найдет!» Его ругают целый день. Под вечер, когда все устали, наш Болтун выпускает на трибуну Мадика Салиха, который играл за ПыС еще со дня его основания. Более занудного и многословного оратора не слышал в жизни! Скоро в зале ни одного бодрствующего не осталось - все заснули от красноречия Мадика Салиха. Ну, а тот вспоминает о временах оккупации Стамбула в начале двадцатых годов, когда беспредельная любовь турок к родине помогла им обыграть англичан. Чтобы не уснуть, я щипал себя, пробовал записывать - все напрасно. Не дремали только оратор да Болтун-бей. Не помню, сколько времени Салих говорил, - такому только дай волю, он до смерти заговорит, - хорошо, кто-то догадался его с трибуны стащить. Пока все приходили в себя, слово взял Болтун-бей. Но люди уже слушать не могут, кричат: «Мерзавец ты, Болтун-бей! Пусть по-твоему будет, только закрывай собрание, сил больше нету!»