В духовной говорилось, что Рожер, за неимением детей, назначал наследником старшего сына Манфреда с тем, чтоб он сочетался браком с принцессой Констанцей; в случае же его отказа от руки означенной принцессы Энрико устранялся от трона, а корона Сицилии должна была быть возложена на голову его брата, принца Пьетро, с тем же условием.

Эти слова потрясли Энрико. Он ощутил невообразимое огорчение, и это огорчение еще возросло, когда Леонтио, покончив с чтением завещания, обратился ко всему собранию:

— Сеньоры, я сообщил нашему новому монарху последнюю волю покойного короля, и наш великодушный государь согласился почтить бракосочетанием принцессу Констанцу, свою кузину.

При этих словах Энрико перебил канцлера!

— Леонтио, вспомните о бумаге, которую Бианка вам…

— Вот она, государь, — торопливо прервал Сиффреди принца, не дав ему объясниться. — Вельможи королевства, — продолжал он, показывая бумагу собранию, — убедятся из этого акта, скрепленного августейшей подписью вашего величества, в чести, оказанной вами принцессе, и в почтении, с которым вы относитесь к последней воле покойного короля, вашего дяди.

Вслед за тем он принялся читать текст документа в тех выражениях, в которых сам его составил. Этим актом новый король давал своим народам формальное обещание жениться на Констанце, согласно воле Рожера. Зал огласился продолжительными возгласами радости.

— Да здравствует наш великодушный король Энрико! — восклицали все присутствующие.

Поскольку принц никогда не скрывал своего отвращения к принцессе, то все, не без основания, опасались, как бы он не воспротивился условиям завещания и не поднял смуты в стране. Однако оглашение последнего документа, успокоив вельмож и народ, вызвало всеобщее ликование, втайне разрывавшее сердце монарха.

Констанца, которую честолюбие и нежные чувства побуждали больше чем кого-либо участвовать во всеобщем веселье, воспользовалась этим моментом, чтоб высказать принцу свою благодарность. Энрико тщетно пытался себя пересилить: он выслушал любезные речи принцессы с таким волнением и был так смущен, что даже не смог найти ответа, который требовала от него благопристойность. Наконец, будучи не в силах сдержаться, он подошел к Сиффреди, которого этикет обязывал находиться поблизости от персоны государя, и сказал ему шепотом:

— Что вы делаете, Леонтио? Бумага, которую я вручил вашей дочери, имела другое назначение. Вы предаете…

— Государь, — прервал его Сиффреди твердым тоном, — подумайте о славе вашего имени. Если вы откажетесь выполнить желание короля, вашего дяди, то потеряете корону Сицилии.

Сказав это, министр быстро отошел от него, чтоб не дать ему возможности ответить. Энрико пребывал в величайшем смущении; его волновали тысячи противоположных ощущений. Он гневался на Сиффреди, так как чувствовал себя не в силах покинуть Бианку, и, колеблясь между ней и славой своего имени, довольно долгое время не знал, что ему выбрать. В конце концов он все-таки принял определенное решение и, как ему казалось, придумал способ сохранить дочь Сиффреди, не отказываясь от трона. Он притворился, будто хочет подчиниться воле Рожера, а сам вознамерился хлопотать в Риме об освобождении от брака с кузиной, надеясь тем временем привлечь к себе благодеяниями вельмож королевства и настолько укрепить свою власть, чтоб избавиться от выполнения неугодного ему пункта завещания.

Приняв это решение, он успокоился и, обернувшись к Констанце, подтвердил ей то, что великий канцлер огласил перед собранием. Но в то самое время, когда он настолько изменил самому себе, что обещал на ней жениться, в залу совета вошла Бианка. Она явилась по приказу отца исполнить свой долг перед принцессой, и при входе до слуха ее долетели слова Энрико. Вдобавок Леонтио, желая отнять у дочери всякие сомнения относительно постигшего ее несчастья, сказал, представляя ее Констанце:

— Дочь моя, выразите ваше почтение королеве; пожелайте ей сладость цветущего царствования и счастливого брака.

Этот жестокий удар сразил несчастную Бианку. Она тщетно попыталась скрыть свои страдания; лицо ее попеременно то краснело, то бледнело, и она дрожала всем телом. Тем не менее принцесса не возымела никаких подозрений; она приписала нескладность ее приветствия замешательству юной особы, воспитанной в уединении и непривычной ко двору. Но иначе обстояло дело с молодым королем: вид Бианки лишил его самообладания, и отчаяние, которое он прочел в ее глазах, потрясло его до глубины души. Он не сомневался, что, руководствуясь внешними признаками, она поверит в его измену. Если б ему удалось с ней поговорить, то он не испытал бы такой тревоги; но как мог он сделать это, когда взоры чуть ли не всей Сицилии были обращены на него? К тому же жестокий Сиффреди лишил его всякой надежды на это. Читая в душах обоих влюбленных и желая предотвратить бедствия, которые сила их страсти могла причинить государству, министр искусно вывел дочь из собрания и отправился с ней в Бельмонте, решив по многим причинам обвенчать ее как можно скорее.

Как только они туда прибыли, Бианка узнала весь ужас ожидавшей ее участи. Отец сообщил ей, что обещал ее руку коннетаблю.

— Боже праведный! — воскликнула она, увлекаемая горестным порывом, который даже присутствие отца не в силах было подавить, — какие ужасные пытки готовите вы для несчастной Бианки!

Отчаяние девушки было так сильно, что сознание покинуло ее; тело поледенело: холодная и бледная, упала она на руки отца. Он был тронут, увидев ее в этом состоянии, но хотя живо сочувствовал ее страданиям, все же не изменил своего первого решения. Наконец, Бианка пришла в чувство, скорее от острого ощущения горя, чем от воды, которую Сиффреди прыскал ей на лицо. Открыв томные очи, она увидала отца, который старался ей помочь, и сказала ему почти угасшим голосом:

— Мне стыдно, сеньор, что я обнаружила перед вами свою слабость, но смерть, которая не замедлит прекратить мои муки, вскоре освободит вас от несчастной дочери, позволившей себе располагать своим сердцем без вашего согласия.

— Нет, дорогая Бианка, — отвечал Леонтио, — вы не умрете, и ваша добродетель снова восторжествует над вами. Сватовство коннетабля делает вам честь; это самая видная партия в королевстве…