Это вступление напомнило мне пеньяфлорского паразита, и я было заподозрил, что эта сеньора просто-напросто искательница приключений; однако ее дальнейшая речь заставила меня возыметь о ней лучшее мнение.

— Я — двоюродная сестра доньи Менсии де Москера, которая вам столь многим обязана, — продолжала она. — Сегодня поутру я получила от нее письмо. Узнав, что вы направляетесь в Мадрид, она просит меня попотчевать вас, как следует, если вы будете проездом в Вальядолиде. Вот уже два часа, как я катаюсь по всему городу от одного постоялого двора к другому и везде навожу справки о приезжих, которые там остановились. По описанию вашего трактирщика я заключила, что именно вы — избавитель моей кузины. Но раз мне уж посчастливилось вас найти, — добавила она, — то я хочу показать вам, сколь я признательна за услуги, оказанные моей семье и, в частности, моей любезной родственнице. Прошу вас теперь же переехать ко мне: вам будет там удобнее, чем здесь.

Я попытался было отказаться, ссылаясь на беспокойство, которое ей причиню, но не было никакой возможности воспротивиться настояниям этой сеньоры. Карета уже поджидала нас у подъезда постоялого двора. Она сама распорядилась, чтоб мой чемодан перенесли в карету, так как, по ее словам, Вальядолид кишел ворами, что, к сожалению, было более чем верно. Затем я сел в экипаж с ней и стариком-стремянным и дал себя увезти с постоялого двора, к великому неудовольствию моего хозяина, рассчитывавшего на барыши, которые должны были перепасть ему от меня в связи с приездом сеньоры, стремянного и арапчонка.

Проколесив некоторое время, карета наша остановилась. Мы сошли у довольно большого дома и поднялись в опрятный покой, освещенный двадцатью или тридцатью свечами. Там нас встретило несколько слуг, у которых сеньора осведомилась, не приехал ли дон Рафаэль, на что те ответили отрицательно. Затем, обратившись ко мне, она сказала:

— Сеньор Жиль Блас, я ожидаю брата, который сегодня вечером должен вернуться из нашего замка, находящегося в двух милях отсюда. Какой приятный сюрприз для него, когда он увидит в своем доме человека, которому наша семья столь многим обязана.

Не успела она договорить, как мы услышали шум и тут же узнали, что причиной его был приезд дона Рафаэля. Вскоре и сам он явился. Я увидел перед собой рослого и весьма пригожего молодого человека.

— Радуюсь, братец, вашему возвращению, — сказала ему сеньора, — вы поможете мне радушно принять сеньора Жиль Бласа из Сантильяны. Мы не в состоянии достаточно отблагодарить его за все то, что он сделал для кузины нашей, доньи Менсии. Вот вам ее письмо, — добавила сеньора, — прочтите, что она пишет.

Дон Рафаэль развернул послание и прочел вслух:

— Как? — прочитав письмо, воскликнул дон Рафаэль, — вы и есть тот самый кавальеро, которому наша родственница обязана спасением чести и жизни? Благодарю небо за эту счастливую встречу!

С этими словами он подошел ко мне, крепко обнял меня и затем продолжал:

— Сколь я рад видеть здесь сеньора Жиль Бласа из Сантильяны. Напрасно кузина наша, маркиза, трудилась писать, чтоб мы оказали вам гостеприимство: ей следовало только сообщить, что вы поедете через Вальядолид; этого было бы достаточно. Я и сестра моя Камила отлично знаем, как надо принять человека, оказавшего величайшую в мире услугу члену нашей семьи, к коему мы питаем особенную привязанность.

Я отвечал, сколь мог учтивее, на эти речи, за которыми, вперемежку с объятиями, последовали многие другие в том же духе, после чего, заметив, что я все еще в полусапожках, дон Рафаэль приказал своим слугам снять их с меня.

Затем мы перешли в покой, где было приготовлено угощение. Кавалер, дама и я уселись за стол. Во время ужина они наговорили мне кучу всяких любезностей. Не успевал я проронить слово, как брат и сестра провозглашали его перлом остроумия. Стоило взглянуть, с какой заботливостью они предлагали мне всякие кушанья. Дон Рафаэль часто пил за здоровье доньи Менсии. Я следовал его примеру и порой как будто замечал, что Камила, которая пила с нами, кидает на меня многозначительные взгляды. Мне даже показалось, что она выискивала для этого подходящие моменты, как бы опасаясь, чтоб брат не заметил ее уловок. Этого было достаточно; я сейчас же решил, что ранил сердце Камилы, и возмечтал использовать это открытие, если только пробуду некоторое время в Вальядолиде. Сия надежда была причиной того, что я без возражений сдался на просьбу своих хозяев погостить у них несколько дней. Они поблагодарили меня за любезность, и радость, которую при этом выказала Камила, пуще укрепила меня во мнении, что я ей весьма приглянулся.

Дон Рафаэль, удостоверившись в моем намерении пробыть у них несколько дней, предложил мне посетить его замок. Он расписал свои владения в самых великолепных красках и перечислил те развлечения, которые собирался мне там предоставить.

— Мы будем забавляться то охотой, то рыбной ловлей, — сказал он, — а если вы любите прогулки, то у нас есть упоительные леса и сады. Кроме того, там соберется приятное общество, и я надеюсь, что вы не соскучитесь.

Я принял предложение и мы условились на следующий же день отправиться в этот прекрасный замок. Остановившись на сем приятном решении, мы встали из-за стола. Дон Рафаэль, казалось, был в полном восторге.

— Сеньор Жиль Блас, — сказал он, обнимая меня, — оставляю вас на минуту с сестрой. Пойду отдать необходимые распоряжения и прикажу оповестить тех, кого хотел пригласить в замок.

С этими словами он покинул горницу, а я продолжал беседу с его сестрой, причем речи этой сеньоры вполне согласовались с сладкими взглядами, которые она бросала на меня за ужином. Она взяла меня за руку и сказала, глядя на мой перстень: