– Вот молодежь пошла! Накурятся всякой дряни, потом рассядутся в метро, а приличные люди должны стоя ехать!

Я пыталась ее не слушать, как-то отвлечься, думать об Олеге и нашем ребенке, но пронзительный противный голос продолжал раздражать барабанные перепонки. В итоге на Чернышевскую я приехала с совершенно испорченным настроением. Попыталась успокоиться, пройдя по улице Петра Лаврова, недавно переименованной в Фурштатскую, но при виде свадебных машин расстроилась еще больше. Вид чужого счастья в этот день вызывал тупую щемящую боль в сердце, которое, словно вещун, предсказывало беду.

Олег меня уже ждал. У тех самых каруселей. Его высокую подтянутую фигуру я увидела издалека. Ах, как к лицу ему была форма, как лихо сидела фуражка с кокардой на черных, как смоль, волосах! Я даже немного замедлила шаг, любуясь прекрасной осанкой и военной выправкой любимого, прямым разворотом его широких плеч, гордой посадкой головы. Олег курил, отставляя руку в сторону таким знакомым мне нетерпеливым жестом, и стряхивал пепел прямо на пожухлую траву. Вид у него был мрачный. Я взглянула на часы и заторопилась.

– Олег!

Он не шагнул мне навстречу, не раскрыл объятий. Что ж, после того, что наговорила ему мама, он имел на это право.

– Здравствуй.

– Здравствуй.

Мы с минуту постояли молча, просто глядя друг на друга. И впервые никаких токов между нами не пробегало. Олег смотрел как-то неопределенно, я ничего не могла прочесть по его глазам, прежде таким родным и понятным для меня. Он словно бы закрылся изнутри. И голос тоже был отстраненный, как чужой.

– Пойдем присядем.

– Пойдем.

– Мороженого хочешь?

– Нет.

Мы подошли к скамейке. Не той, давешней, а другой, стоящей прямо на аллее. Я присела. Олег выкинул сигарету в урну и молчал. Мне в голову тоже ничего не приходило. Когда я сюда ехала, мне казалось, что стоит нам увидеть друг друга и все решится само собой, все как-то образуется. Но этого не происходило. И это приводило меня в замешательство. Я же знала, что мы умеем понимать друг друга без слов!

– Наверное, я должна как-то объясниться.

– Думаю, да. Это же ты меня сюда позвала.

– Мама мне рассказала, что вы встречались. Я должна извиниться за нее. Она не ведала, что творит.

– Да? А мне казалось, что извиняться ты должна за себя. Это ведь ты говорила мне в один прекрасный вечер, что твоя мама все о нас знает?

Я покраснела.

– Прости. Я ей так и не рассказала.

– Что еще в наших отношениях было ложью?

– Олег! Как ты можешь так говорить?

– А как ты могла со мной так поступить? Что я должен был чувствовать, когда твоя мамаша едва не спустила меня с лестницы, а потом выставила на посмешище перед этим твоим приятелем?!

– Каким еще приятелем?!

– Тем, который ходит к вам пить чай, как к себе домой! И знает, где у вас лежит сахар. И возможно, многое другое.

– Олег, о чем ты говоришь?

Я искренне не понимала, кого Олег имеет в виду, а он мне не верил. Совсем не верил. Считал меня законченной лгуньей и вертихвосткой. Боже мой, мама, ну почему ты мне не рассказала, что во время визита Олега у нас дома кто-то был? И кто вообще это мог быть?!

– Поверь мне, у меня нет никаких приятелей. Я никого не вожу домой. И я действительно не представляю, о чем, точнее, о ком ты говоришь!

– Ну да, так я тебе и поверил. И этот Коля как-то-там тебе не знаком.

– Коля? Коля Добролюбов?

Напряжение мгновенно спало, и я расхохоталась так облегченно и насмешливо, что Олег слегка сконфузился.

– Так ты меня к Коле приревновал? Ты что, с ума сошел?! Он же мне в пупок дышит!

– Ну так и что? Твоя мама с ним так миндальничала.

– Еще бы! Колька влюблен в меня с незапамятных времен. Таскается к нам по любому поводу не первый год. Чинит маме розетки, вешает люстры, используется в качестве бесплатной тягловой силы ну и по медицинской части, давление там померить, укол поставить. Он же в медицинском учится!

Олег стал потихоньку оттаивать. Присел рядом со мной на скамейку, взял за руку, заглянул мне в глаза.

– А ты мне не врешь?

– Конечно, нет! А маме я уже все высказала по поводу ее вмешательства в мою личную жизнь. Она исправится. Тем более что другого выхода у нее нет, иначе мы пригрозим ей, что не позовем на нашу свадьбу!

– Оленька, так ты...

– Да, Олег, да. Я согласна!

Он подхватил меня на руки, закружил, как сумасшедший, по газону, стал целовать мое лицо, шею, волосы.

– Дорогая! Любовь моя!

– Ах, дурачок, отпусти меня! Как у тебя вообще совести хватило во мне сомневаться?!

– Все. Больше не буду! Отныне пусть нашим девизом будет доверие друг другу всегда и во всем!

Я милостиво улыбнулась.

– Как ты съездила, рассказывай.

– Отлично. Посмотрела Рим, заработала немножко денег и упрочила свою репутацию как хорошего профессионала. Мой ролик скоро будут крутить здесь, в России. Джузеппе сказал, что приблизительно через две недели они его запустят и по московскому телевидению.

– Ага, понятно. Посмотрим, чем ты там занималась. А кто такой Джузеппе?

– Большой человек! Главный специалист по рекламе. Но на самом деле он маленький, толстенький, плешивый и ему под шестьдесят лет. Так что не ревнуй.

– Не буду. – Олег зарылся носом в мои волосы. – Если б ты только знала, как же я по тебе скучал!

– Я тоже очень скучала.

– И неужели никто не скрасил твое одиночество?

– Я скучала по тебе даже в великосветском обществе! – с пафосом ответила я.

Он засмеялся. Ласково провел рукой по моей щеке. Убрал с лица непослушную прядь волос, заправив ее за ухо.

– Красивые сережки. Очень тебе идут, и изумруды как настоящие.

– Они и есть настоящие!

– Правда? Такие большущие! Ты на них, наверное, весь гонорар свой потратила.

– А вот и нет! Мне их Марио подарил.

– Кто? – на щеках у Олега заиграли желваки.

– Да так, один пылкий итальянский поклонник. – Я уже жалела, что вообще упомянула имя Марио. Следовало ожидать, что Олегу это не понравится.

– Пылкий, говоришь?!

– Я неверно выразилась. Просто очень настойчивый.

– И, судя по подарку, его настойчивость имела успех!

– Олег, прекрати немедленно разговаривать со мной в таком тоне! Я ничего позорного не совершила, и мне не в чем перед тобой оправдываться!

– Неужели?!

– Представь себе!

Олег отстранился. Скептически хмыкнул. Одарил меня взглядом, полным презрения.

– Интересные истории ты мне рассказываешь. Что-то раньше я не слышал, чтобы поклонники дарили девушкам изумруды просто так, из дружеского расположения.

– Марио очень богат, для него это пустяк.

– Ах вот как?! Он еще и богат! И ты будешь уверять меня, что у вас чисто платонические отношения?

– Именно. Олег, почему ты во мне сомневаешься? Разве я дала тебе повод?

– А серьги с изумрудами это не повод? Я разозлилась.

– А как же наш девиз? Доверие всегда и во всем?

– Ну знаешь ли! Не делай из меня идиота. О каком доверии может идти речь, если ты позволяешь себе принимать подобные подарки от посторонних мужчин?!

Вся моя гордость вспыхнула, как порох. Я действительно не чувствовала себя в чем-либо виноватой. И выслушивать претензии Олега считала ниже своего достоинства. Близнец внутри меня стремительно расправлял крылья. Еще секунда, и он овладел всем моим существом, выплеснув наружу накопившееся возмущение.

– Да кто ты такой, чтобы диктовать мне, как себя вести?! Мне, может, паранджу надеть, что-бы тебе угодить? Твои обвинения беспочвенны и смешны! И, собственно, по какому праву ты обсуждаешь мои подарки?! Ты сам делаешь из себя идиота!

– Ах вот как! Значит, ты считаешь, что я тебе никто и прав у меня нет?

– Ты опять все не так понял!

– А как мне тебя понимать?

Близнец продолжал клокотать и порывался наговорить еще много обидных слов, но усилием воли я его обуздала. На прочее сил попросту не осталось. Снова волнами стала накатываться тошнота, в висках что-то застучало, запульсировало. Дышать стало трудно. Я махнула рукой.