Она сделала еще одну пометку: «Тайна Общества Бэббиджа». Его помещение, его аналитические машины, даже сам факт их существования – а что, если это и есть та самая тайна? Само существование Общества Бэббиджа? Но какое значение это может иметь сегодня?
А что если «они» и есть Общество Бэббиджа, по-прежнему тайное, по-прежнему смертельно боящееся, что его тайна будет раскрыта?
Вот еще один повод для новых вопросов. Например, почему Общество было тайным?
Сара подперла голову ладонями и уставилась в стену. Такая длинная череда смертей. К тому же нет никаких оснований думать, что ей известны имена всех жертв. Интересно, сколько еще авторов из этого «Указателя» встретили смерть раньше времени? Стоит проверить.
Она рассеянно грызла кончик ручки. А как насчет Рэндалла Карсона, партнера Куинна? Ведь Карсон не ушел в подполье.
Они не знали о Карсоне! Не в этом ли дело? Она снова полистала «Указатель» в поисках его имени, еще не зная точно, что рассчитывает там увидеть. Наверное, какую-то особенность. Что-то такое, что выделяет Рэндалла Карсона среди других. Эйб как-то говорил, что всякая особенность всегда заметна на общем фоне.
Одна странная мысль возникла у нее в подсознании, а потом всплыла на поверхность. Она еще раз внимательно просмотрела «Указатель». В списке не встречалось работ Рэндалла Карсона, датированных ранее чем 1867 годом, когда Куинн приехал на Запад. Больше того – еще через несколько минут она заметила, что за исключением Брейди Куинна имена авторов в «Указателе» распадались на две не перекрывающиеся части – до и после 1867 года. Что бы это значило?
Минутку. Она вынула ручку изо рта и уставилась в пространство. «Мы» и «они», говорил ей Ред. Две группы, объединенные одной тайной. И два не перекрывающихся круга авторов. Что если Общество раскололось, и одна его часть стала преследовать другую?
Точно! Куинн порвал с Обществом в 1867 году, когда приехал на Запад. Здесь он организовал свое собственное общество. Вот почему работы, написанные после гражданской войны, принадлежат совсем другим авторам.
Потрясающе. Правда, когда ученые расходятся во взглядах, они обычно не стреляют друг в друга. За исключением одного случая: когда одни боятся, что другие раскроют их смертельную тайну.
Картина прояснялась. В Министерстве внутренних дел Куинн был тайным агентом Общества Бэббиджа. Что он там вынюхивал, один бог знает. Сразу после окончания гражданской войны он неожиданно оттуда уходит, переезжает на Запад и организует собственную группу. Затем убивают Белло, а может быть, и не только его. Куинн уходит в подполье, за ним охотятся. Контора, которую она обнаружила в доме Уайднера, принадлежала Куинну и была тайной по той же причине, по которой скрывался ее хозяин. Карсон, неизвестный другим, был прикрытием. Но потом, когда Куинна убили, контора закрылась.
Сара припомнила, как выглядели шкафы, – их опорожняли явно в спешке. Дверь заколотили. Хотя они могли и не закрыться, а просто переехать в другое место.
Все это начинало приобретать зловещий оттенок! Ее пробрала дрожь. В волнении она даже не сразу сообразила, что пока ни на шаг не приблизилась к главному. До сих пор она видела лишь внешние симптомы. Так после сильного землетрясения заметны только трещины в земле, сбросы, развалины домов. Но ей пока не удавалось нащупать линию разлома. Что вызвало все эти события? В чем заключалась страшная тайна?
Общество построило механические компьютеры. Машины Бэббиджа. Ну и что? Зачем держать их в секрете? Особенно в викторианскую эпоху, когда всячески поощряли технический прогресс? Бэббидж открыто начал строить свою машину, но отказался от замысла только потому, что понял его неосуществимость. Или не отказался?
Ответ: Дело не самих машинах, а в том, как их использовали.
Если для чисто научных исследований, то зачем это скрывать?
Стояла уже поздняя ночь. Блокнот Сары был полон заметок, вопросов, предположений. Зевнув, она перевернула страничку и начала новую. Ред намекал на что-то, от чего общественность пришла бы в негодование и расправилась бы с ними без суда и следствия. Значит, это был не обычный маленький секрет.
Ответ: Тайной были не сами научные исследования, а их цель.
Вопрос: Какая цель?
Ответ: А при чем тут перечень событий, которые вызывали важные последствия?
Впрочем, это не ответ. Это следующий вопрос. Она чуть не забыла про перечень, который хранился у Денниса. Ей казалось, что там не было полезной информации, кроме упоминания об убийстве Брейди Куинна. Сейчас она усомнилась в этом.
Нет ли связи между «гвоздями от подков» из этого перечня и исследованиями Общества Бэббиджа? Она записала в блокноте: «Позвонить Деннису» и трижды подчеркнула эти слова.
Она снова просмотрела «Указатель» насквозь, на этот раз обращая внимание не столько на авторов и даты, сколько на названия работ, и стараясь понять их смысл. Большинство названий звучало для нее полной абракадаброй. Часто встречались слова «рычаг» и «идеон». «К последствиям устранения „Цилиндра“ на пятнадцатом рычаге». Это написал Куинн в 1864 году. «Подкрепление комплекса идеонов, относящихся к использованию ламп накаливания»; Карсон, 1871.
Она посмотрела в словаре, что значит «идеон», но не нашла такого слова. Хотя там был корень «идео-„, берущий начало от «идеи“.
На второй странице она нашла еще одно необычное слово, но его она припомнила. Работа Финеаса Хэммондтона называлась «Клиологический анализ чужеземных поселений» (Слово «чужеземные» было для нее не ново. Она еще со школы помнила, что «чужими землями» когда-то называли территорию к западу от Миссисипи.) Но термин «клиологический» она видела в том перечне, что теперь был у Денниса. А его знакомая профессорша говорила, что это слово может означать научный подход к истории.
Ответ: Они пользовались зачатками системного анализа, которые сформулировал Бэббидж, для изучения истории.
Да, в этом что-то есть. Но в чем же состояла их главная цель? Для чего нужна была секретность? Конечно, поиск научных законов, которым подчиняется история, мог вызвать споры. Достаточно вспомнить, какой шум поднялся вокруг теории Дарвина! Но люди викторианской эпохи гордились тем, какого прогресса достигли в науках. Мысль о том, что возможен научный подход к истории общества, вызвала бы у них не больше возмущения, чем применение научных методов в биологии.
Она терпеливо продолжала читать: что-нибудь да выплывет. На заголовки, написанные чисто математическим языком, она не обращала внимания. Понять их она все равно не смогла бы. Но среди них попадались названия работ на вполне доступном языке. «Воздействие зоопрактископа на театр», 1879. «Скорость изменения полномочий федерального правительства по сравнению с полномочиями некоторых штатов и ее значение применительно к 15-му и 16-му рычагу», Мичем Кларк, 1836. «Даты присоединения некоторых мексиканских территорий», Кроуфорд, 1834. «Влияние беспроволочного телеграфа на распространение идеонов», Шелтон, 1847. «Геологическая оценка округа Сьерра и ее вероятное влияние на заселение Калифорнии», Дж.С.Фремонт, 1841. «Размышления о нехимической природе сверхвзрывчатого вещества, основанные на свойствах искусственных бильярдных шаров, изготовляемых Джоном Хайеттом», Карсон, 1871. «Идеоны, необходимые для поощрения воздухоплавания», 1862. «О замене железных дорог автономно передвигающимися экипажами». «Ожидаемые результаты всеобщей европейской войны (примерно 1910-1915)». Эта последняя работа была написана человеком по имени Ф.П.Хэч в 1882 году. «Желательность третьей субветви на уровне 35-го рычага и идеоны, необходимые для ее реализации», 1853.
Сара читала, и ее все больше и больше охватывало беспокойство. Некоторых названия вызывали удивление. Многие работы были написаны задолго до событий, которым посвящались. «Ну и что, наука ведь для того и существует, чтобы предсказывать события, разве не так?» А если они, пользуясь научными методами, прогнозировали исторические события… И все-таки в этих названиях была и другая странность. Ее литературное чутье безошибочно уловило необычность в самом подборе слов. В них звучало чувство собственного превосходства, некий вызов. Речь шла не просто о наблюдениях, а о действиях. О требованиях, которые необходимо выполнить.