Ему очень хотелось сказать, что взвод знает, у кого хватило все же духу сказать правду, но он побоялся еще больше разозлить Магвайра. Однако и поджимать так просто хвост ему тоже не хотелось. Он хорошо знал (видел это не раз собственными глазами), как ловко Магвайр умеет заставлять людей врать и выкручиваться, принимать на себя вину и даже умолять о прощении, хотя они ни сном ни духом не ведали, в чем же состояли их прегрешения, а порой даже знали, что виноваты вовсе не они, а кто-то другой. Да, этот человек был великим специалистом по таким делам. Ему было абсолютно безразлично, виноват человек или нет. Просто нужен был очередной повод для глумления, требовался бессловесный червяк, с которым можно было поиграть, как кошке с мышкой.

«Да только теперь он не на такого нарвался, — подумал Уэйт. — Пусть другую мышь поищет, а уж со мной ему не поиграть. Черта лысого».

Он знал, в чем состояла его вина, если это можно назвать виной. Знал, что и Магвайр это знает. Но он также понимал, что, если бы все повторилось сначала, он снова поступил бы так же. И не важно, было бы снова страшно или нет, решения своего он все равно не изменил бы ни за что. Он не стыдится своего поступка и не позволит Магвайру превращать себя в посмешище.

— Стало быть, — продолжал. Магвайр, — все уже знают?

— Так точно, сэр.

— Тогда просвети и меня, червячина. Расскажи своему сержанту, какая это желтобрюхая сволочь раззявила тут свою вонючую пасть. Ну-ка!

— Сэр, я уверен, что господину сержанту и так все уже известно…

— Да что ты говоришь? Ничего мне не известно! Ну, ничегошеньки!

— Сэр, я уверен, что господину сержанту все уже известно.

В рядах застывших в ожидании солдат послышался

возмущенный ропот. Не оборачиваясь, Магвайр прикрикнул на них. Подошел поближе к Уэйту:

— Говорят, болван, тебе, что я ничего не знаю — значит, не знаю, и точка. Так что давай, выкладывай. Да побыстрее, чтоб тебя черт побрал!

— Сэр, я уверен, что господину сержанту все уже известно. По-моему, рядовой Тейлор доложил уже, что…

Он не успел закончить фразу. Страшный удар в живот оборвал его на полуслове, второй, прямо в лицо, швырнул назад, на металлическую спинку кровати. Уэйт попытался выпрямиться, но новые удары, сперва в лицо, а потом опять в живот, заставили его скорчиться от боли. Уже падая головой вперед, он почувствовал, как кулачище Магвайра обрушился ему сзади на затылок, и все потонуло в страшном мраке…

— Не сметь трогать! — Уэйту казалось, что слова доносятся до него откуда-то издалека. Будто сквозь вату проходят. Он скорее догадался, нежели почувствовал, как рука Адамчика, коснувшаяся было его плеча, вдруг отдернулась, как от удара током. В ушах сильно звенело, ужасно болела челюсть, казалось, что она вся разломана на куски. Однако дыхание постепенно восстанавливалось. С трудом, превозмогая боль, он приподнялся на локте. Никогда еще в жизни ему не было так страшно, никогда так нестерпимо не хотелось вскочить и броситься бежать. И все же он не чувствовал себя побежденным. Плакать-то уж он себе не позволит. И просить пощады. Ни за что на свете. И падать в обморок тоже. Или лгать во имя спасения. Он еще покажет им, что в этом проклятом, забитом, ненавистном ему взводе все же есть один человек с нутром мужчины, а не трусливого цыпленка.

Откуда-то издали до него дошли слова Магвайра, требовавшего, чтобы он поднялся на ноги. И в этот же миг ему вдруг подумалось, а сможет ли он дотянуться до штыка. Он ведь специально положил его сверху на подсумке. Тогда еще, когда вернулись с ужина. Значит, штык должен быть где-то неподалеку. Он и защелку на всякий случай оставил открытой. Успеть бы только схватить его и выдернуть из ножен прежде, чем Магвайр. поймет, что он задумал. Он осторожно поднялся на колено…

В тот же миг штаб-сержант грубо схватил его за ворот рубашки, рывком поставил на ноги.

— Так я еще раз повторяю, червяк, что не знаю, кто тут у нас фискалит! Тебе понятно? Тогда отвечай, скотина, и я тебя отпущу с миром. Ясненько?

Солдаты смеялись. Магвайр не обращал на них внимания, на лице его блуждала довольная улыбка…

— Чего же ты трусишь, парень? Давай выкладывай! С какой тебе стати покрывать этого жалкого фискала? Ведь он небось о тебе не думал, когда обратился к следователю, чтобы донести на нас. О тебе и обо всем взводе. Верно ведь? Весь взвод как штык стоял на своем, и только эта падаль ужом извивалась перед лейтенантишкой. Шипела ему на ушко, выслуживалась. А ты ее покрывать удумал. Да на кой черт это тебе нужно всякую дрянь выгораживать…

Одобрительные возгласы и смех покрыли слова сержанта. Это уж было слишком. Магвайр явно ломал комедию, играл на публику. «Ну что же, — подумал Уэйт, — хочешь поиграть, так я тебе помогу. Подыграю маленько, подонок паршивый. Все равно подыхать, так хоть уж с музыкой».

— Прошу прощения, сэр, — вдруг обратился он к сержанту. — Я отказываюсь назвать вам имя. Я слишком уважаю этого человека!

— Уважаешь? — Магвайр как-то даже опешил, растерялся от этой наглости солдата. — Так вот ты, оказывается, какой… Уважаешь, стало быть… Ну-ну… — И он снова взорвался: — Ах ты, сволочь недоделанная! У самого из пасти понос, а он, видишь, еще уважать себе позволяет…

— Я уважаю его, — не слушая сержанта, продолжал солдат, — за мужество. Ведь ему…

Кто-то в рядах громко засмеялся. Магвайр крикнул, и смех будто захлебнулся.

— Сэр, ему пришлось проявить немало мужества, чтобы сказать правду. Ведь он знал, что его ждет. Знал и не побоялся. За это я его и уважаю.

— Дерьмо! — рявкнул в бешенстве Магвайр. Он понял, что на какой-то миг упустил инициативу, и теперь лихорадочно решал, что же предпринять. А Уэйт, пользуясь этим замешательством противника, спешил высказать все, что хотел…

— У него хватило духу, сэр. Не то, что у остальных в этом взводе.

Магвайр сделал шаг назад, поднял руку, как бы призывая всех к вниманию.

— Вы слышите, солдаты? — крикнул он. — Слышите, как этот паршивый червяк обливает вас всех помоями, трусами обзывает?! — Несколько человек возмущенно запротестовали. — Да, да! Он, видите ли, герой. А вы все — жалкие трусы. Что же вы молчите? Согласны с ним, что ли? Если согласны, тогда черт с вами. А коли дет, так разберитесь сами. Я бы уж такого, во всяком случае, не спустил. Чтобы какая-то мразь меня трусом обзывала. Да ни в жизнь! Нашел бы, чем ответить.

Подогреваемые таким откровенным подстрекательством, солдаты возмущенно гудели.

— Мы ему тоже не спустим! — крикнул кто-то из рядов. Его поддержали другие.

— Я надеюсь, — как ни в чем не бывало продолжал сержант, — что вы заодно выясните также, кто нафискалил. Двух зайцев, так сказать, разом поймаете. Ха-ха!

Эти слова были встречены дружным смехом. Теперь смеялись уже не только те, кто был подальше, но и стоявшие рядом. Смех был алой, ничего хорошего он не предвещал. Магвайру это явно нравилось.

— А ты как думаешь, червяк, теперь этот твой героический друг заступится за тебя? Может, он уже пистолет за пазухой держит, чтобы тебя защищать? Или в крайнем случае придет отбить у них твой труп? Чтобы потом его в красивом гробу папе с мамой отправить. Как считаешь?

— Не знаю, сэр.

— Вон оно как! Не знаешь, значит.

— Никак нет, сэр. Да я об этом и не думал. Меня это не волнует, сэр.

Магвайр вдруг размахнулся, будто собираясь отвесить ему пощечину. Но в последний момент рука остановилась буквально в нескольких миллиметрах от лица солдата. Уэйт не удержался, отдернул голову. Сержант довольно хохотнул:

— Ну и дерьмо. Боишься, значит, скотина!

— Так точно, сэр!

— Чего же ты боишься? Поди, думаешь, зря, мол, ходил фискалить. Лучше бы уж держал язык за зубами. Так, что ли?

— Никак нет, сэр.

— Нет, вы поглядите только на эту мразь. Никак нет, говорит. А ты не хорохорься, парень. Не воображай из себя бог весть что. Мы ведь скоро узнаем, какого цвета у тебя кишки. Еще и ночь не кончится, как все будет известно. Это уж поверь мне на слово, червячина. Ясненько?