Для определения боеспособности русской армии ежегодно проводились войсковые смотры. Вот как описывает их Сигизмунд Герберштейн: «Каждые два или три года государь производит набор по областям и переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг. Затем, как сказано выше, он определяет каждому жалованье. Те же, кто может по своему имущественному достатку, служат без жалованья».
Средний дворянский поместный оклад составлял от 100 до 500 четвертей, и, следовательно, за каждым дворянином выходили на службу от одного до пяти «боевых холопов». Естественно, жизнь вносила свои коррективы в определенные законом правила. Так, по документам дворянского смотра 1632 г., костромской дворянин Федор Беляницын Зюзин с 347 четвертей поместья и вотчины обязался выехать «сам на коне», выставить воина на коне да с запасным конем и двух человек в обоз (т. е. пехотнинцев). А суздалец Иван Андреевич Колобов с 466 четвертей поместья, кроме себя, выставлял двух всадников, а не четверых, как положено по «Уложению». Правда, колобовский «человек» выезжал на поле боя «с пищальми», а зюзинский явно был вооружен более скромно.
Поместная система комплектования войска была выгодна для казны, но не всегда эффективна. Бывало, что дворяне пытались уклониться от службы, отсиживаясь в поместьях, либо не ехали на сбор, отговариваясь разорением (что могло и соотвествовать действительности). Почти каждому походу предшествовали долгие сборы воеводами служилых людей, опоздание из-за того, что «дети боярские к сроку не собрались», недокомплект в полках. «Нетчиков» сыскивали и, бив кнутом, отправляли на службу.
Некоторые дворяне пытались навсегда избежать кровавую ратную повинность и спрятаться за «сильных людей». По источникам XVI в. известен даже князь Шелешпанский (из Белоозерских Рюриковичей), умерший «в холопех». Правительство было строгим по отношению к подобным ренегатам. Указ 1621 г. гласил: «Которые дворяне, не хотя государевой службы служити, воровством из службы побежали, и иные, покиня поместные и вотчинные земли, били челов в дворы к боярам и всяких чинов людяи и кабалы служилые на себя дали и в дворах поженились на крепостных девках: и тех, всех, с женами и детьми, указал государь и бояре приговорили, из боярских дворов взяти в службу и написати в городы по поместью и по вотчине».
Дворянская поместная конница составляла ядро вооруженных сил России начиная с конца XV в. до второй половины XVI в. Для России того времени это был самый экономичный способ содержания армии. Русские государи не могли платить денежное жалованье войску, как это делали западноевропейские монархи, поскольку из-за отсутствия в России залежей драгоценных металлов, объем денежой массы в стране был крайне мал. Поэтому армию и перевели на содержание за счет населения. Это было справедливо, ведь именно крестьянина защищал от «злых татар» его помещик. Однако чаще всего татарин был далеко, а свой барин рядом и требовал зерна или денег, а если по тем или иным причинам не получал, то избивал, сажал в домашнюю тюрьму и т. д. Таким образом, возникал серьезный конфликт, который до поры до времени удавалось снимать благодаря праву крестьянского «выхода» в Юрьев день.
Согласно Судебнику Ивана III (1497) крестьянин имел право покинуть место жительства и землевладельца за неделю и спустя неделю после «Юрьева дня осеннего», отмечавшегося 26 ноября. На праздник святого Георгия Победоносца, завершив сбор урожая и расчеты с помещиком, крестьянин мог, погрузив семейство и нехитрый скарб на телегу или сани, двинуться на поиски лучшей доли, хотя бы и на сам «Камень» (Уральские горы).
Таким образом, Юрьев день играл роль регулятора крестьянского недовольства, позволяя избежать его более крайних проявлений. Жестокий помещик мог остаться без крестьян, зато его сосед, со вниманием относящийся к крестьянским нуждам, напротив, заселял свои земли и богател. Вероятно, именно так и развивались события в сравнительно благополучном XV в., но спустя столетие ситуация резко изменилась. В конце XVI в., после страшного разорения центральных уездов от опричнины, налогов и эпидемий, крестьяне стали в массовом порядке бежать со своих земель, благо открылись возможности заселения Юга России, Поволжья и Вятки. Помещики, лишившись крестьян, разорялись, а это уже ставило под угрозу обороноспособность государства. И тогда правительство было вынуждено ограничить право крестьянского «выхода», сначала на некоторое время (эти годы получили название «заповедных лет»), а затем временная мера превратилась в постоянную, и крестьяне оказались прикрепленными к определенным территориям, закрепощенным без права изменить свою судьбу.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», – разочарованно приговаривали мужики в эпоху Бориса Годунова. Крестьянству, находившемуся в самом низу социальной иерархии, пришлось хуже всего. Шаг за шагом в XVII–XVIII вв. процесс закрепощения привел к превращению основной массы населения Российской империи в бесправное сословие рабов, которых владелец-дворянин мог купить, продать, изувечить, сослать на каторгу…
На «государевой ратной службе»
В Средние века право на владение землей дворянство оправдывало самоотверженной ратной службой. Военная история России XV–XVII вв. – русско-литовские войны, взятие Смоленска и Северской земли, покорение Казани, Астрахани и Сибири, длительное противостояние Крымскому ханству, борьба со Швецией и Речью Посполитой во время Ливонской войны – тесно связана с дворянством.
Как уже говорилось, основой русской армии было поместное ополчение – конница, собиравшаяся каждый раз по призыву для военного похода. Дворянин, не являвшийся на службу, лишался поместья. Если большинство дворян служили в поместной коннице, вместе со своими боевыми холопами составляя основной состав рядовых, то знать и верхушка служилого сословия были воеводами и головами, старшими и младшими офицерами.
Согласно военной тактике XIV–XVII вв. войско делилось на четыре больших полка: большой полк (находился в центре), полк левой руки (на левом фланге), полк правой руки (на правом фланге), передовой полк, или ертоул (в авангарде). Со второй половины XVI в. к войску часто прибавлялся и «наряд» – артиллерийский полк. Чаще всего в каждом полку было по два воеводы, в особо крупных походах – по три. Голова был более низшим чином. Он командовал отдельными отрядами стрельцов, служилых татар, руководил артиллерией («голова у наряда»), сторожевыми отрядами на южных границах («сторожевой» и «станичный» головы).
Воевода выделялся своим богатым вооружением и знаками власти – булавой или шестопером. Англичанин Д. Флетчер, опубликовавший в 1591 г. сочинение о России, так описывает внешний облик воеводы: «У военачальника и других главных предводителей и знатных лиц лошади покрыты богатою сбруей, седла из золотой парчи, узды также роскошно убраны золотом, с шелковой бахромой и унизаны жемчугом и драгоценными камнями; сами они в щегольской броне, называемой булатной, из прекрасной блестящей стали, сверх которой обыкновенно надевают еще одежду из золотой парчи с горностаевой опушкой; на голове у них дорогой стальной шлем, сбоку меч, лук и стрелы, в руке копье с прекрасным нарукавником, и перед ними везут шестопер, или начальничий жезл». В походе и бою рядом с воеводой везли знамя с изображением святого Георгия и большой барабан, в который били, подавая знак к атаке.
Вооружение рядовых дворян было гораздо скромнее. По описанию другого иностранца, Сигизмунда Герберштейна (1549): «Обыкновенное их оружие – лук, стрелы, топор и палка… которая по-русски называется кистень… Саблю употребляют те, кто познатнее и побогаче. Продолговатые кинжалы, висящие, как ножи, спрятаны в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукоятки и схватить ее в случае надобности… Некоторые из более знатных носят панцирь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи, весьма у немногих есть шлем, заостренный кверху наподобие пирамиды…» Спустя сто лет после Герберштейна, вооружение русских дворян почти не изменилось, разве что у них появились пищали. По данным описи 1632 г., рядовые дворяне воевали «в збруе, в латах и в шишаке», «с пищалью», «в саадаках» (саадак – футляр, в который помещается лук с колчаном), «в саблях».