Пока Ким устраивала девочку в комнате для гостей, я позвонил Пичтри. Была уже полночь, и я извинился, что звоню так поздно.

– Мне нужна кое-какая информация, – сказал я. – Помнится, это ты привез Тайм на вечеринку к Брэдли?

– Да.

– Я еще слышал от кого-то, что у нее дружок – гангстер из Лас-Вегаса.

– Правильно, – подтвердил Даниэль, – хотя я не совсем уверен, что слово «дружок» здесь подходит, он скорее ее покровитель. Его зовут Джимми Пелледжи, он был представителем Сэма Джианканна в Лас-Вегасе.

– Он все еще имеет какое-нибудь отношение к казино? – спросил я.

– Не думаю, – ответил Пичтри. – Ведь комиссия по азартным играм выкинула мафию из сферы игорного бизнеса.

– Тогда, как по-твоему, что он сейчас делает в Лас-Вегасе? – снова спросил я.

– Насколько я слышал, он занимается наркотиками и проститутками. Он опасный человек, – добавил Даниэль. – Там его все зовут Джимми Синие Глаза, потому что у него глаза голубовато-синие, как лед.

– А что общего у него с Тайм? Даниэль рассмеялся.

– Он во всем подражает Джианканна. А у Джианканна долгое время под крылышком была певичка.

– А ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Леонардо Да Винчи?

– О художнике?

– Нет. Он банкир из Европы, и я знаю, что он знаком с Джимми Пелледжи.

– Я о нем ничего не знаю, – ответил Даниэль.

– Я поблагодарил Даниэля и повесил трубку. Впервые я почувствовал огромное неудобство от того, что не мог позвонить дяде Рокко. Что-то странное творилось вокруг. Теперь я знал, что Джимми Синие Глаза занимается торговлей наркотиками. А еще я знал, что Да Винчи знаком с ними обоими. Что-то происходило, но я не знал, что именно.

В гостиную вошла Ким.

– Я думаю, что нам тоже пора идти спать. У нас был такой непростой день.

Она посмотрела на меня.

– Как ты думаешь, что это вдруг Альма отбыла во Францию с такой поспешностью?

– Не знаю, – ответил я. – Но у меня такое ощущение, что все это имеет отношение к дяде Рокко. Он тоже улетел во Францию сегодня вечером. Наверно, у него серьезные неприятности.

Утром мы с Ким пили кофе и ели булочки.

– Нам надо найти женщину, чтобы присматривала за Анжелой, когда мы уедем в контору, – сказала Ким. – Нельзя оставлять ее одну.

– Я как-то об этом не подумал. У тебя есть кто-нибудь на примете? – спросил я.

– У моей сестры трое детишек. У нее, наверно, найдется кто-нибудь, кто сможет помочь.

– Позвони ей и попроси, – сказал я. – Нам срочно нужна няня.

Тут зазвонил телефон. Ким взяла трубку.

– Это Да Винчи, – сказала она и передала мне трубку.

– Доброе утро, – поздоровался я.

– Доброе утро. Ну как, есть какие-нибудь новости от Альмы?

– Ни звука.

– А у меня есть, – сказал он. – Я слышал, что она оставила у вас свою дочку.

– Для меня самого это был сюрприз. Она приехала уже после того, как мы вернулись после ужина домой.

– А она сказала что-нибудь о том, куда уехала ее мать? – спросил он.

– Нет, Альма только сказала дочери, чтобы та пожила у меня несколько дней.

Да Винчи был явно расстроен.

– У меня два чемодана Альмы, которые я должен был ей передать. Теперь я не знаю, что мне с ними делать.

– А что в них?

– Я не знаю. Они принадлежат Альме, и она никогда не говорила, что внутри.

Он помялся немного, а потом попросил:

– Ничего, если я оставлю чемоданы у вас? А вы передадите их Альме, как только она вернется.

– Можно и так, – откликнулся я. – В конце концов, я ведь должен буду вернуть ей дочь.

– Я привезу их вам в гостиницу, – заторопился Леонардо. – Мне сегодня необходимо вернуться в Лихтенштейн.

– Хорошо.

Я повесил трубку.

– У Да Винчи два чемодана Альмы. Я сказал ему, что он может оставить их здесь.

Ким снова сняла трубку, позвонила сестре, и они поговорили несколько минут.

– Моя сестра знает одну девушку, которая сможет присмотреть за Анжелой. Она пришлет ее.

– Слава Богу!

Тут появилась Анжела.

– Доброе утро.

– Как тебе спалось? – спросил я.

– Очень хорошо.

– Что ты хочешь на завтрак? – поинтересовалась Ким.

– Petit pain au chocolat[8] и кофе.

Ким рассмеялась.

– Во-первых, у нас нет petit pain au chocolat, во-вторых, ты еще мала для кофе.

Анжела нахмурилась.

– Моя мама позволяет мне пить кофе, – заявила она.

– Послушай, – сказала Ким, – сейчас ты в Америке. А в Америке дети пьют молоко, а не кофе, и у меня есть для тебя сладкие пончики. Хотя я думаю, что тебе стоит съесть что-нибудь более основательное, – в голосе Ким прозвучали материнские нотки. – Как ты отнесешься к яичнице с ветчиной или сосискам и оладушкам?

– Я буду сосиски и оладушки, – весело откликнулась Анжела. – Но если я не выпью чашку кофе, то буду ходить сонная весь день.

Ким опять рассмеялась.

– Ладно. Но только слабенький.

– Хорошо, – согласилась Анжела. – Я буду пить а-ля кофе.

– Ну вот и договорились, – сказала Ким и сделала заказ по телефону.

Анжела посмотрела на меня.

– А что мы будем сегодня делать?

– Мы с Ким должны ехать на работу, – ответил я. – А с тобой посидит няня.

– Вы оба говорите, ну точно, как моя мама, – вздохнула Анжела.

Когда я вошел в офис, Джим Хэндли уже ждал меня.

– Я получил кое-какие новости от «Аэроспациале», – сказал он.

– Что за новости? Джим был недоволен.

– Новости не очень-то приятные. Голландцы предложили им большую сумму.

– Но это невозможно. Они ведь сами предложили нам сделку! – воскликнул я.

– Что я могу сказать? Это то, что мне передали.

– Я думаю, единственное, что мы можем предпринять, это выплатить им аванс.

Хэндли посмотрел на меня.

– Но ты ведь еще даже не вел переговоры с авиакомпаниями. Как ты можешь знать, на какую сумму рассчитывать? Если цена упадет на двадцать процентов, то с таким количеством закупленных самолетов это обойдется минимум в четверть миллиарда долларов, – сказал он. – А у нас сейчас нет таких денег.

– Нас кто-то наколол, – сказал я. – Кто-то отслеживает состояние нашей наличности. Поэтому голландская компания и сделала такое предложение.

– Что мы будем делать? – спросил Хэндли.