Выдержать это было невозможно.

Испугавшись, что он не устоит и поцелует свою сестру, он грубо оттолкнул ее от себя и спустился на несколько ступенек вниз. Его сердце бешено колотилось, дыхание было тяжелым и сбивчивым.

Хватаясь за балюстраду, Изольда опустилась на колени.

— Нам нельзя этого делать. Нельзя, — сказал он и, не осмеливаясь оглянуться, ушел, оставив ее в слезах на верхней ступеньке лестницы.

7

Изольда проплакала двадцать четыре часа. Как раз столько, чтобы ее личико, обычно походившее цветом на свежий персик, стало буквально серым, а ее миндалевидные глаза превратились в припухшие виноградины. В голове ее звучал похоронный марш, а в висках пульсировала кровь. Она знала, что нужно срочно принять аспирин, одну или две таблетки, или даже — тут она тяжко вздохнула — целую дюжину, и отправилась в ванную, рыться в аптечке.

За окном какая-то певчая птичка присела на карниз и завела свою бравурную, веселую песню.

— Ох, заткнись! — крикнула ей злобно Изольда и, забыв об аптечке, понеслась обратно в спальню, рухнула на постель и снова разревелась.

Жизнь была закончена.

Нет никакого смысла ее продолжать. У нее отняли ее единственную любовь, все краски мира перемешались и поблекли, оставив ее перед скучной и мрачной черно-белой гравюрой. Даже не черно-белой. Сплошной черной. Или сплошной белой. Нет, серой.

Она презрительно свистнула, пытаясь хоть вымученным смехом как-то привести себя в норму. Разнюнилась! И тут же в голове зазвучал омерзительный голос Шарлотты. «Он сын Фридриха!», назойливо твердил этот голос. И Изольда начала паниковать.

Когда Кристиан ушел, она проскользнула в свои покои, заперлась на замок и больше не выходила. Отказывалась есть и пить. Отказывалась говорить с кем бы то ни было.

Зачем?

Ведь все приняли за правду эту бесстыдную ложь. А может быть, притворились. Ради великой любви к Мервилю они просто вынуждены сделать вид, что верят Шарлотте. Что она и Кристиан — брат с сестрой! Да любой городской сумасшедший может видеть, что между ними ни малейшего семейного сходства…

Ну хорошо, у короля Фридриха, тоже были эти гипнотизирующие голубые глаза и маленькая ямочка на подбородке. И что?

А, да, еще такого же, почти такого же цвета волосы: темные с серебристым отливом. Ну и… Изольда любит их обоих. И у папы, и у Кристиана одинаково приводящий ее в восторг тембр голоса, но ведь это не делает короля Фридриха его отцом! Или делает? Нет!

— Нет, нет, и нет, — заявила Изольда в голос и, не замечая, что она делает, начала яростно тереть воспаленные глаза. Кристиан ей не брат!

Они предназначены друг другу. Как влюбленные. Как муж и жена. Как отец и мать. Судьбу нельзя обмануть. Судьба не может быть столь жестокой!

Изольда с грацией растерянного фламинго набросила покрывало на постель и уселась перед трюмо. Из зеркала на нее поглядела физиономия, которую впору было фотографировать и расклеивать по всем дорогам с подписью: «Полиция ищет ведьму и заклинательницу лягушек. При встрече не смотреть в глаза!» Черные круги под глазами, на треть — расплывшаяся тушь, на две трети — та чудовищная печаль, что владела ею последние сутки, воспаленные веки и слезные дорожки на щеках, как казалось, совершенно несмываемые. Как разрезы, подумала она мрачно, как раны, которые оставила на ней эта мерзкая ложь!

Изольда застыла неподвижно, как будто в смертном оцепенении, а потом медленно сползла с угла кровати на ковер. Силы ее оставили. Ей показалось, что даже взобраться обратно она больше никогда не сможет.

В дверь постучали.

— Уходите!

— Изольда, малышка, впусти нас. Пожалуйста. Мы хотим тебе помочь!

Она услышала, как Мария и Элоиза стали шепотом переговариваться в коридоре.

— Уходите!

Ни за что на свете она не впустит сюда двойной поток сестринской жалости.

— Мы принесли тебе кофе и марципаны.

Изольда чуть выпрямилась и прижалась спиной к кровати. Может быть, пришло ей на ум, немного сочувствия ей все же не повредит. Шатающейся походкой она добрела до двери и открыла ее.

Сестры на секунду обомлели, увидев перед собой призрака с красными глазами, обрамленными черными полукружьями, а потом очнулись, и когда Изольда вяло махнула им рукой, приглашая заходить, проскользнули в покои.

— Она похожа на Иону, только что выбравшегося из чрева кита, — заявила Мария.

— Может, позвать врача? — предположила Элоиза.

— Прекратите говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — возмутилась Изольда.

Элоиза подбежала к окну и откинула тяжелые ночные шторы, впуская в комнату поток свежего воздуха. Мария ввезла из коридора поднос на колесиках, налила Изольде в чашку дымящегося кофе, а затем, схватив гребень, подсела к ней, и принялась спешно расчесывать ее сбившиеся в колтуны волосы.

— Ой!

— Что, кофе слишком горячий?

— Да ты меня чуть не оскальпировала!

— Прошу прошения.

— Ну и… — Элоиза развернулась к ним от окна и посмотрела на Изольду. — Как я понимаю, твое сердце разбито.

Изольда бросила на нее мрачный взгляд.

— Если вы пришли похихикать…

Печально улыбаясь, Элоиза подошла к ней.

— Нет, помочь…

— Действительно? — Изольда посмотрела на нее в упор.

Элоиза чуть призадумалась, а потом очень серьёзно кивнула головой.

— Что мы можем для тебя сделать, сестренка? Изольда решительно отхлебнула из чашки, а потом, выпятив подбородок, заявила:

— Мне нужен очень хороший совет. Как мне привлечь внимание одного мужчины.

— Этот мужчина — Кристиан? — уточнила Элоиза.

— Ага.

— Наш новоявленный братец? — Элоиза уставилась на нее.

— Да.

— Ты хочешь завоевать мужчину, который, возможно, возможно… — Элоиза подбирала нужное слово, как будто пыталась выплюнуть скользкую косточку от оливки. — Возможно, наш брат? Изольда, малышка, это немножко… странно.

— Потрясает! — согласилась Мария.

— Он нам не брат!

— Наверняка ты знать не можешь, — напомнила Элоиза.

— Могу!

— Как, на основании чего?

— Я это чувствую! Назови это инстинктом, шестым чувством, чем хочешь. Женской интуицией! — Свободной рукой Изольда подтянула к себе поднос и только сейчас почувствовала, как она устала. — Вы бы видели глаза его матери, когда она рассказывала о том, что взяла его на воспитание. Глаза матери не могут лгать. Кристиан — ее родной сын.

— Тогда почему она решила от него отказаться?

— Привет! Но ведь тогда он принц-наследник! Кронпринц, дофин! — Изольда бурно зажестикулировала, едва не расплескав содержимое чашки. — Ох… Думаю, ей пригрезилась некая особая должность: почетная приемная королева-мать. Я думаю, она и корону особую себе уже сочинила.

— Но, Изольда, а разве Кристиан не мог догадаться, что она врет?

— Я думаю, он догадался.

— И?

— Ну подумай хорошенько, Мария! Она ведь посеяла сомнение во всех… Если есть хоть малейшая возможность, что он мой брат, он понимает, что наши отношения могут погубить нас обоих. Он отстраняется от меня, даже подозревая, что Шарлотта врет, просто, чтобы защитить меня.

Элоиза и Мария со всей серьезностью оценили все дело под таким углом зрения, и Элоиза признала:

— Да, я время от времени видела Шарлотту в клубе с ее кумушками. Она может.

Мария сказала:

— И у Кристиана такие же, как у нее, глаза. Немножко другого оттенка, что были у папы.

— Значит, и ты заметила семейное сходство между Шарлоттой и Кристианом!

— И все-таки надо подождать, пока все выяснится.

— А я не понимаю, зачем Шарлотте было ждать? Почему она не сказала Кристиану раньше, что он сын короля Фридриха? Если это было бы правдой… — задумчиво произнесла Элоиза, глядя за окно.

— Представилась возможность. А до сих пор такая возможность не появлялась. — Изольда качнула головой.

Она поняла, что появляется и другая возможность. Перед ней забрезжил какой-то свет. И хорошо, что Элоиза, такая всегда практичная, с ней почти согласилась.