Приемная при зале аудиенций во дворце Вахазара. На заднем плане и слева – двери. Черные стены. Окон нет. На стенах красный узор: сплошная линия зигзагов разной величины, острия которых увенчаны желтыми языками пламени. Две желтые колонны в красную спиральную полосу. В углу у левой двери столик со стаканом и громадным голубым сифоном для содовой воды. Рядом, на центральной стене, вешалка, на ней военная шинель цвета бордо с золотым позументом и золотым шитьем. Ни одного стула. Вдоль правой стены внушительных размеров застекленный книжный шкаф. Справа от центральной двери висит огромный портрет Вахазара в кубистской манере, однако весьма похожий на модель. На полу черный ковер, на нем, посредине – желтая звезда на красном фоне. Толпа людей с прошениями у центральной двери. Некоторые нервно расхаживают взад-вперед. У всех в руках огромные, с одной стороны исписанные листы бумаги, с другой они точно такие же, как ковер, – черные, с желтыми звездами на красном фоне. Наверху лампа. На колоннах горят еще две, обращенные одна к другой. Левая дверь, обитая ярко-красной тканью, напоминает стеганое одеяло. Над ней гигантское пурпурное чучело птицы с голубой цепью в клюве. Среди толпы: донна Скаброза со Свинтусе й, донна Любрика с Симпом-пончиком, Флетриций Дымонт, Лидия, Ябухна, отец Пунгентий с двумя босыми пневматиками, рабочие, господа в цилиндрах, бабы, элегантные дамы, денди и дендинетки. Скаброза в светло-синем платье, Любрика в зеленом. Флетриций: светлый серо-зеленый прорезиненный плащ, белые перчатки, на голове берет. Свинтуся в белом с розовыми ленточками. Ябухна в поношенном лиловом платье и в платке зеленовато-салатного цвета. Симпомпончик во всем темно-синем. Лидия в глубоком трауре. Все говорят шепотом, потом все громче; наконец раздаются отдельные выкрики.

Первый господин в цилиндре (глядя на часы). Три часа ночи. Предлагаю разойтись.

Дендинетка (в оранжевом платье). Это невозможно! Я здесь уже шесть часов стою и жду.

Первая баба (серый платок, лохмотья). Тут речь об угрозе полной девальвации всякой оценки фактов. Я потерплю.

Второй господин в цилиндре. Не морочьте мне голову своей оценкой фактов.

Первая дама (в черном). Для оценки фактов у нас нет критериев.

Вторая баба (красный платок, лохмотья) . Вот именно. В государстве шестимерного континуума любые критерии – вещь по сути своей слишком банальная.

Денди (растирая коленки). Ох! До чего же больно!

Свинтуся. Натри камфарным маслом.

Скаброза. Тише, детонька. Эта крошка поразительно вынослива.

Вторая дама (в красном, оборачиваясь к левой двери и падая на колени). Там – ОН! Наш повелитель! Единственный хозяин всех стихий и беспредельных полей общей гравитации!

Вторая баба. Рехнулась! Думает, здесь никто не знает теории Эйнштейна. Да теперь в средней школе проходят абсолютное дифференциальное исчисление.

Первая баба. Да здравствует Гаусс! Да здравствуют обобщенные координаты! Теперь мы все знаем, что такое тензоры [7] !!!

Вторая дама (бьет поклоны перед левой дверью). Я хочу уждаться насмерть! Мне кажется, я с бесконечной скоростью падаю в бездну абсолютной неизбежности! В каждой секунде – бесконечность.

Первый господин в цилиндре. А с меня хватит! Идемте все к нему! Войдем в кабинет и скажем, что больше мы не в силах ждать.

Дендинетка (кудахчет). Да-да-да. Идемте. (Направляется к левой двери.)

Вторая дама хватает ее за ногу.

Вторая дама (с истерическим смехом). Не ходите туда! Слышите? Гневается наш владыка, жестокий наш божок.

Все прислушиваются. Из-за левой двери доносятся мужские стоны и громоподобные неразборчивые звуки голоса Вахазара.

Первый господин в цилиндре. Ах! Это, право, свинство! Я больше не могу.

Флетриций (подходит к нему). Князь, сколько вы ждете?

Первый господин в цилиндре. Уже пять часов подряд! Это невыносимо!

Комкает свою бумагу и швыряет на пол. Флетриций хохочет.

Флетриций. Ха-ха, и он полагает, что ждет! Знаете ли вы, князь, сколько жду я? Три ме-ся-ца! Три – по шесть часов каждый день. Речь идет о постановке моих пьес.

Голоса: «Да! Да! И мы тоже!» «Я жду уже сорок пять дней!» «А я – две недели!»

Вторая дама (все еще на коленях, перекрикивает остальных). Я вконец уждусь! У меня от ожидания уже кишки вспухли! Все во мне вздулось и только ждет, _Ж дет – без конца. В аду нет никаких мучений. Там только ждут. Преисподняя – это один огромный зал ожидания.

Голоса: «Идемте!» «Больше не могу!» «Стучите в двери!» «Идемте!»

Толпа бурлит. В центральную дверь входит Гнумбен, расталкивая всех. Те, кто его увидел, тут же замолкают. Воцаряется полная тишина. Гнумбен прохаживается по комнате, разглядывая всех испытующе и ядовито.

Первый господин в цилиндре (Гнумбену). Господин капитан, тут одна дама сошла с ума от ожидания. (Указывает на вторую даму, которая не переставая бьет поклоны.) Так нельзя. Это же…

Гнумбен (холодно). Молчать!

Первый господин умолкает. Все беззвучно расступаются перед Гнумбеном. Гнумбен exit. [8] Первый господин подбирает измятую бумагу и, тихо чертыхаясь, старательно разглаживает ее на своей ляжке.

Вторая дама (указывая на шинель, висящую рядом со столиком). Смотрите! Вот символ его власти. Чистая форма его могущества, которая только ждет случая, чтоб воплотиться в упоительные движения его чудовищного тела!

Первый господин в цилиндре (разглаживая бумагу). Ну канальи! А, черт бы их! Ах, проклятье! Чтоб их чума заела!

Флетриций (первому господину). Успокойтесь, князь. Это была отличная шутка. Я и сам держусь только благодаря тому, что на все смотрю как на отрывок из фантастического романа.

Первая дама. Да уж, если живешь так, как мы, можно вовсе не читать бульварных романов. Сама жизнь все равно что…

Левая дверь распахивается, и из нее, награжденный сильнейшим пинком, вылетает Николай Визгоморд, весь вывалянный в муке, с гигантским мешком в руках. Он падает рядом со второй дамой – прямо на мешок, который от этого лопается. Мука рассыпается. Дверь остается открытой. Все, оцепенев от ужаса, смотрят налево. Господа снимают цилиндры. Флетриций снимает берет.