– Когда въезжаешь? – спросила Деб.

– Прямо сейчас.

– Кабельное телевидение. Горячая и холодная вода. Решайся сразу. Это одна из наших лучших комнат. Мы сдадим ее через пять минут.

Ей и не стоило расписывать достоинства комнаты – они говорили сами за себя. Он никак не ожидал увидеть здесь чистые полотенца.

– Беру.

– Сорок – вперед.

Он отсчитал четыре купюры по десять долларов.

– Зайди попозже за квитанцией.

Она оставила его одного, и он сел на кровать. Заскрипели пружины. Грин припал лицом к подушке и вдохнул аромат свежевыстиранного хлопка, без примеси запахов предыдущих постояльцев. У него был стол, стул, ручка, бумага, и он мог спокойно работать над сценарием, который должен был ознаменовать его разрыв с прошлым. Он сглотнул комок, застрявший в горле. Излишние непозволительные эмоции или реакция на дезинфицирующее средство? Могло быть и хуже. Грех жаловаться.

Дрожащими руками – как будто тело сопротивлялось намеренной бесчувственности – он распаковал чемодан, разделся и залез в душ. Грин решил арендовать почтовый ящик в Западном Голливуде – муниципалитете с хорошей репутацией, – чтобы скрыть место своего проживания. Как только у него появится постоянный источник доходов, он снимет квартиру у подножия Голливудских Холмов или к западу от Фэйрфэкса. Его лицо было мокрым – то ли от душа, то ли от внезапно вырвавшегося всхлипа.

«В этом городе адреса имеют важное значение, – подумал он. – Нужно уехать отсюда как можно скорее».