Но подспудных проблем не существует, мысленно спорила с собеседницей Джесс, подходя к другому столу, заставленному выходной обувью, и проводя пальцами по носочкам ряда черных патентованных туфель на высоких каблуках.

Существовала только одна проблема, и Джесс точно знала, в чем она заключается.

Рик Фергюсон.

Он был не первым острожником, который угрожал ей. Сама ее работа включала как составную часть такие понятия, как ненависть, оскорбления, запугивания. В течение последних двух лет она получала на Рождество открытки от мужчины, которого она обвинила и которого посадила в тюрьму на десять лет. Он грозился рассчитаться с ней, как только выйдет на волю. Рождественские открытки, несмотря на свою внешнюю безобидность, довольно-таки грубо напоминали, что он не забыл свои угрозы.

В действительности такие угрозы редко приводились в исполнение. Их произносили. Они доходили до адресатов. А в конечном счете о них забывали. Обе стороны.

Рик Фергюсон был не такой.

Человек из ее странных ужасных снов, думала она, припомнив кошмарное видение, когда она, как помешанная, пыталась отыскать мать, а столкнулась со Смертью. Рику Фергюсону удалось каким-то образом затронуть самые сокровенные стороны ее существа, случайно пробудить давно дремавшее чувство вины и беспокойство.

Что касается беспокойства, то это верно, признала Джесс, беря блестящую черную туфлю и сжимая рукой носок так сильно, что кожа начала трескаться. Но не вина. Из-за чего ей, собственно, чувствовать себя виноватой?

– Не будь дурочкой, – пробормотала она и опять вспомнила слова Стефани Банэк. Не существует подспудных проблем. Она начала стучать острым концом каблука по ладони.

– Эй, поосторожнее! – раздался чей-то голос у нее за спиной. Протянутая рука остановила ее. – Это же туфля, а не молоток.

Джесс уставилась сначала на свою поцарапанную ладонь, затем на помятую туфлю в другой руке, потом подняла глаза на мужчину со светло-каштановыми волосами и встревоженными глазами. Он слегка притронулся к ее руке. Табличка, приколотая к темно-синему спортивному пиджаку, сообщала, что это Адам Стон. Белокожий мужчина двадцати – двадцати пяти лет, шести футов ростом, примерно 180 фунтов весом, мысленно подытожила Джесс, как бы черпая эти данные из полицейского доклада.

– Простите, – произнесла она. – Я, конечно, заплачу за них.

– Я не беспокоюсь о туфлях, – возразил он, мягко беря из ее руки туфлю и ставя ее опять на стол.

Джесс наблюдала, как туфля закачалась, а потом свалилась на бок, как будто ее кто-то подстрелил.

– Но я испортила ее.

– Вы не сделали ничего такого, чего нельзя было бы исправить хорошей гуталиновой чисткой и посадкой на колодку. А как ваша рука?

Джесс чувствовала в ладони сильную пульсацию, увидела круглую розовую ссадину в центре ладони, размером с монету.

– Ничего, пройдет.

– Похоже на то, что вы могли повредить кровеносный сосуд.

– Не беспокойтесь, заживет, – уверяла она, понимая, что он искренне беспокоился за нее. Отвечает ли этот магазин за увечья покупателей?

– Хотите воды?

Джесс покачала головой.

– А конфетку? – Он вынул из кармана мятную конфету, в красно-белой обертке.

Джесс улыбнулась.

– Спасибо, не надо.

– А если пошутить?

– Неужели я выгляжу так ужасно? – она почувствовала, что он не хочет оставлять ее одну в таком состоянии.

– Вы выглядите, как человек, которого может приободрить веселая шутка.

Она кивнула.

– Вы правы. Валяйте.

– Детскую или немножко сальную?

Джесс рассмеялась.

– Что за вопрос? Как выйдет.

– Значит, слегка сальную. – Он сделал паузу. – Мужчина с женщиной лежат в кровати и занимаются этим делом и вдруг слышат, что кто-то поднимается по лестнице. «Господи, да это же мой муж!» – восклицает женщина. Любовник тут же выпрыгивает в окно, под которым растет кустарник. И вот парень оказывается на улице в этом несчастном кустарнике, он совершенно голый и не знает, что ему делать, и, естественно, начинается дождь. Вдруг показывается группа людей в спортивной одежде, занимающаяся спортивным бегом. Парень решает воспользоваться случаем и прыгает в середину бегущих. Через несколько секунд бегун рядом с ним бросает на него взгляд и спрашивает: «Простите, вы не возражаете, если я вам задам вопрос?» А парень отвечает: «Задавайте». Бегун тогда спрашивает: «Вы всегда занимаетесь бегом голым?» – «Всегда», – отвечает ему парень. А – бегун опять спрашивает: «И всегда натягиваете презерватив во время пробежек?» Парень не растерялся: «Только когда идет дождь».

Джесс невольно громко рассмеялась.

– Так-то лучше. А теперь хотите, я продам вам пару туфель?

Джесс еще сильнее закатилась смехом.

– На этот раз я говорил серьезно. Смешная часть закончилась.

– Простите. Вы так же хорошо продаете обувь, как рассказываете анекдоты.

– Можете проверить.

Джесс снова взглянула на часы. У нее все еще оставалось немного времени. Конечно, лишняя пара обуви не повредит. Возможно, она должник этого магазина, так как испортила блестящую черную туфлю. К тому же она с немалым удивлением обнаружила, что ей совсем не хочется уходить. Уже давно мужчина не заставлял ее так громко смеяться. Ей понравился звук собственного смеха, понравилось охватившее ее чувство.

– Кстати, мне пригодились бы зимние сапожки, – сказала она, вспомнив о своем желании и почувствовав облегчение от того, что у нее была уважительная причина задержаться в магазине.

– Проходите, пожалуйста, сюда. – Адам Стон пригласил ее к прилавку с выставленной кожаной и виниловой обувью. – Садитесь.

Джесс опустилась на маленький стульчик рыжеватого цвета, на этот раз более внимательно осмотрев магазин. Он был очень современный, сплошное стекло и хромированные планки. Обувь стояла повсюду – на стеклянных столиках, на зеркальных полках, возле стен на коричневом с золотом ковре – и все это отражалось в высоком зеркальном потолке. Она припомнила, что уже не раз делала здесь покупки, хотя и не видела ни разу Адама Стона.

– Вы недавно здесь работаете?

– С нынешнего лета.

– Вам нравится работать здесь?

– Обувь – это моя жизнь, – ответил он с лукавой улыбкой. – Итак, какие показать вам сапожки?

– Не знаю пока, какого фасона. Мне бы не хотелось тратить кучу денег на кожаную обувь, которая быстро развалится от снега и соли.

– Тогда не покупайте кожаные.

– Но мне нравятся стильные вещи. И приятно, когда ноги в тепле.

– Эта дама любит стиль и тепло. Думаю, что у меня есть для вас как раз то, что вы ищете.

– Правда?

– Я никогда не обманываю покупателей.

– Возможно.

Он улыбнулся.

– Вижу, что в душе вы немножко циник. Тогда разрешите, попробуем вот эти. – Он потянулся к новой коробке с лоснящимися блестящими черными сапожками. – Эти из винила, на мягкой подкладке из ворса, водонепроницаемые зимние сапожки, которые не требуют абсолютно никакого ухода. Они стильные, теплые, с гарантией – такие выдержат даже самую скверную чикагскую зиму. – Он протянул сапог Джесс.

– Но они и очень дорогие, – воскликнула Джесс, удивленная ценой на наклейке – двести долларов. – За такую цену можно купить сапожки из настоящей кожи.

– Но вы же не хотите из настоящей кожи. Их надо чистить гуталином или спреем, за ними надо ухаживать. Настоящая кожа протекает, на ней остаются пятна, возникает многое другое, чего вам хотелось бы избежать. А эти сапоги, – сказал он, постукивая по блестящему голенищу, – вы носите и ни о чем не думаете. Им нет износа.

– Вы действительно такой же хороший продавец, как и рассказчик анекдотов, – заметила Джесс.

– Вы хотите сказать, что не против примерить их?

– Размер восемь с половиной.

– Сию минуту.

Джесс наблюдала, как Адам Стон скрылся за дверью в задней части магазина. Ей понравилась его легкая уверенная походка, стройность, прямые плечи. Уверенность без высокомерия, подумала она, скользя взглядом по зеркальным стенам.