Джим был дальше всех от акулы, а поэтому беспокоился меньше всех.

Мы все еще искали акулу, когда вдруг услышали крик Джима, находившегося ближе всех к берегу.

— Прямо под вами!

Дно под нами было сплошь покрыто продолговатыми балками, лежавшими большими кучами. По всей длине глубокий узкий пролив между коралловыми банками был забит остатками судна. На одной из таких банок огромный якорь на две трети скрылся в сплошном камне, как меч короля Артура. Скоба якоря была такой величины, что можно было проплыть сквозь нее. Глубоко в песке были видны пушки. Иные пушки стояли на дне, прислонившись к коралловым банкам. Две из них лежали крест-накрест на белом песке, а над ними со стенок, образованных мертвыми кораллами, висели, как паутина, серые скелеты морских вееров. Между пушками были разбросаны обросшие кораллами ядра, исковерканные металлические стержни и таинственные прямоугольные предметы величиной со строительные каменные блоки. Все они были одного размера. В каждой куче лежало по десятку и больше. Были и квадратные блоки. Некоторые из них лежали отдельно, а иные по два-три. Погребенные на дне предметы, накрытые коралловым покрывалом и затуманенные зеленой подводной дымкой, окружала мертвая таинственная тишина. Они напоминали надгробия индейцев племени майя, оплетенные лианами джунглей.

Дэйв нырнул на 30 футов и своим телом обвил один из таких продолговатых блоков. Взявшись обеими руками за углы, он пытался поднять его, но блок даже не сдвинулся с места. Он оставил блок и скрылся под козырьком рифа. Мгновение нам были видны только его зеленые ласты. На поверхности он появился задыхаясь, в большом волнении.

— Носовой платок, — сказал он. Не говоря ни слова зачем он ему нужен, Дэйв схватил платок, поданный ему Биллем, и снова исчез под водой. Он опять скрылся под козырьком кораллового рифа и оставался там более минуты. Затем он вылетел со скоростью ракеты и забрался в катер. Взмахом руки он откинул мокрые светлые волосы и поманил нас. Он осторожно развернул платок: в нем было полно монет и металлических пуговиц.

— Я их подобрал на песке, — прошептал Дэйв, — прямо из кармана тужурки утонувшего моряка. Он очистил от черной корки одну из монет. Мы едва могли прочитать дату — 1720. Металл блестел, словно золото, да и выглядел он, как золото. Дэйв надкусил его; он поддавался под зубом, как золото. Мы все бросились за борт и принялись за поиски в более мелком месте, но ничего не могли оторвать от дна. За исключением небольшого пятнышка песка, все дно было, как бетон. Оно представляло собой белую твердую массу из обломков коралла, армированную железными деталями затонувшего судна. Все крепко-накрепко спаялось. Но Дэйв спускался на глубину, где наши более нежные уши не могли выдерживать давления воды. Он превратился в морскую белку с пушистым хвостом, отыскивал всюду сокровища и собирал их в вызывавшую зависть кучу.

Время от времени он поднимался на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и, не слушая наши вопросы, вновь исчезал под водой. Его куча становилась все больше и больше.

Билль подсоединил к компрессору свою переделанную из противогаза водолазную маску. Он заявил, что спускается на дно, чтобы тросом поднять серебряный слиток. Огромные стеклянные глаза и втянутые резиновые щеки противогаза придавали ему вид огромного жука. Необычный гофрированный воздушный шланг, спускавшийся петлей на грудь, походил на дыхательное приспособление какого-то существа с другой планеты. Когда запустили воздушный компрессор, осунувшиеся резиновые щеки Билля раздулись и стали пухлыми и круглыми.

Захватив канат и ломик, он спустился в воду. Потеряв вес в воде, Билль не мог работать обычным способом; ему нужно было найти такой слиток, который он мог бы сдвинуть рычагом в горизонтальном направлении. Он выбрал слиток длиной всего в 30 дюймов и толщиной в 8 дюймов, но и этот оказался слишком тяжел. В конце концов Биль оторвал его от дна и с помощью Дэйва, который нырял к нему в маске и ластах, подвел под слиток две веревки, а концы их доставил на катер. Нам казалось, что через несколько мгновений на борту катера окажется первая партия в несколько сот фунтов серебра.

— Раз, два, взяли! — крикнул Билль. Мышцы четырех мужчин напряглись до предела. Катерок «Крис Крафт» дал крен на левый борт, все четверо тянули обеими руками предмет, который должен был составить целое состояние. Они едва могли приподнять один слиток.

— А ну, перехватите по одной руке за раз, — выдавливал Билль, но едва лишь одна рука отделялась от веревки хотя бы на мгновение, немедленно слиток опускался на дно.

Они вновь и вновь делали отчаянные попытки, но большая мертвая зыбь так раскачивала катерок, что они едва удерживали равновесие на скользкой палубе. Все потели и напрягались до последней степени, но слиток оказался слишком тяжелым. На катерке не было надстройки и нельзя было закрепить никаких механических приспособлений. Все встали в тупик. Барни — ученый, Джим — изобретатель, Билль — пионер, который сам решал все свои строительные задачи, и Дэйв, знаток мореплавания с морской хваткой, — все они стали в тупик. Они могли только приподнять со дна то, что, по нашему мнению, составляло целое состояние в серебре. На большее их не хватало. Утомившись, мужчины прекратили свои попытки, тоскливо глядя в море.

— Золото почти вдвое тяжелее свинца, — сказал Джим. — Что, кроме золота, так трудно поднять из воды!

— Если это серебро, — подсчитывал Билль, — то тут на самой поверхности дна в поле нашего зрения не меньше, чем на два миллиона долларов.

Весь катерок охватило уныние. Никому не захочется оставлять даже на одну ночь на дне моря такое огромное состояние. Лучшее, что мы могли сделать, это попытаться отломить кусочек для анализа.

Барни надел жукообразную маску Билля и спустился под воду с ножовкой и ломиком. Он надеялся отпилить кусочек металла, но слиток был покрыт толстой коркой белого камня. Сопротивление воды мешало наносить удары и было трудно отбить корку. Наконец Барни удалось отколоть маленький кусочек, и он доставил его на поверхность. Этот кусочек оказался спаянной массой кораллов, осевшей известковой соли и кремней. Та сторона кусочка, которая прилегала к металлу, была черная, как соли серебра.

Теперь очередь была за Джимом. Проработав полчаса ножовкой и ломом, он поднялся на поверхность совершенно обескураженный.

— Весь металл покрыт окисью, — сказал он, — когда я ударял по нему, то поднимались клубы черного дыма. Сам металл блестит, как серебро, но кремневый нарост так затупил пилу, что мне не удалось отпилить ни кусочка.

— Тогда, может быть, на сегодня достаточно, — сказал Билль, — уже поздно. Кроме того, мне не нравятся тучки. — Он указал на угрожающие массы облаков на фоне медно-красного неба.

На картонной обложке блокнота Джим нарисовал карту. Она была совершенно непохожа на истертую карту Острова Сокровищ, найденную Джимом Хоукинсом в сундуке капитана Флинта. Однако она была не менее любопытной. Джим, приставив край картонной обложки к глазам, визировал точки на горизонте. Он провел две прямые линии, сходящиеся в одном из углов обложки. Если к этому углу приставить глаз и смотреть в сторону лежащего вдали берега, то продолжение этих линий пройдет через разрывы береговой черты, заключенной между большими и малыми рифами. Затем Джим нанес жирный черный крест в том месте, где лежал наш затонувший корабль.

Дэйв, который не переставал нырять и производить исследования, поднял на борт свою таинственную кучу. В ней лежали шестифунтовое пушечное ядро, ствол мушкета, топор без ручки, бутылка из-под рома, а также высокая оловянная пивная кружка красивой формы.

— У меня там лично мне принадлежащие россыпи, — заявил Дэйв. Сняв с себя левый носок, он вытащил еще несколько монет, найденных в песке.

Если бы в этот момент отшельник Лю Ки подслушал наши мысли, то он получил бы полное удовлетворение от того, что жил один, оберегая свои сокровища. Если бы он затянул в наши головы, то глубоко в нашем мозгу в центрах примитивных эмоций он увидел бы наступающую бурю. Он был бы потрясен тем готовым разразиться ураганом, который он подсмотрел бы в «центре алчности» моего мозга.