Стало тихо.

– По-моему, он их только что на куль послал, - шепнул Митя.

– На мой? - отвел Андрей.

Тут ещё выскочил мужик из клуба, да как заорёт…

– Атас, менты! - перевёл Бен.

Слесари поняли, что сейчас их будут арестовывать, и неторопливо почапали восвояси, будто совершенно здесь ни при делах. Кто-то окрикнул беглецов, и ноги разведчиков куда-то побежали, всё быстрее и быстрее…

– За углом дверь, - посоветовал женский голос, потом что-то просвистело, и Опарыш завыл:

– Бля-ать!

Ухватившись рукой за правую ягодицу, он очень сильно потерял в скорости.

– Быстрее! - сказала тётка.

– Бля-ать! Бля-ать! - продолжал орать Андрюха.

– Заткнись, - посоветовала тётка.

За углом оба едва не упали в канализационный люк. Тётка велела:

– Одеялки свои вниз бросайте.

Самодельные пончо были молниеносно сорваны и брошены в люк, а сами герои невидимого фронта едва успели заскочить в тёмный дверной проём, и даже дверь не закрыли. Всё тот же голос вежливо попросил:

– Вдохнуть и не дышать. Не дышите! Мужики послушно затаили дыхание.

На улице, буквально в двух метрах от двери, стоял и ругался на чём свет стоит полицейский. Скоро к нему присоединился другой полицейский, они долго светили фонариками в люк, потом ушли.

– Спасибо, - сказал Митя.

– Не за что, - в один голос ответили Андрюха с Беном.

– Это не вам, - сказала невидимая тётка.

– А кому? - спросил Андрюха и посмотрел на Волокотина.

– Никому, - ответил тот.

– Прокляну, - пообещал голос.

– Спасибо, Агафья Тихоновна.

– Кто это? - спросил Бен.

Митя молчал. Слава богу, в темноте никто не видел, что он покраснел.

Объясняться ему не пришлось. Агафья Тихоновна сама посчитала нужным представиться.

– Жопа, - сказала она.

– Чего? - не понял Бен.

– Кому? - уточнил Опарыш.

– Моя жопа, - процедил Митя, чья тайна была раскрыта.

– Для тебя - задний ум, - Агафья Тихоновна говорила с Волокотиным, как старая учительница с нашкодившим первоклассником. - А для остальных - жопа. Вы домой собираться будете?

Под покровом темноты, опираясь только на подсказки Агафьи Тихоновны, Андрюха с Митей вернулись на исходную позицию и через три часа уже были в цехе.

– Клепать ту Люсю! - ругался Игорь. - Я все шабашки забросил, в выходной сюда припёрся, как дурак, а эти пархатики даже деньги разменять не смогли. Ещё и запалились на всю Мексику!

– Вы, конечно, думайте, как хотите, а в шапочках ваших дурацких в этой Мексике делать нечего, - сказал стул, на котором сидел Волокотин. - И в одеялках жарко.

Коллектив нешутейно задумался.

– А кто это сказал? - спросил Оскар.

Все посмотрели на Митю. Волокотин попытался выйти.

– Сиди на жопе ровно! - сказала жопа, и Митя послушно сел.

– Это не заразно? - спросила Лена, и на всякий случай отодвинулась от Волокотина.

– Хитрожопость? - уточнила Агафья Тихоновна. - Нет, это врождённое.

Минут пять на кухне стоял идиотский ржач, но потом, когда смех перешёл на судорожные всхлипы, Игорь вдруг спохватился:

– Митя, ты больше в душ со всеми не ходи.

– С чего бы это? - вознегодовал Митя.

– Так ведь неприлично женщине с мужчинами мыться.

– А я отвернусь, - пообещала Агафья Тихоновна.

Митя сидел красный и не знал, куда глаза девать. И его можно было понять: такое предательство, и от кого - от собственной задницы. Так перед коллективом подставила! И ведь ещё надо как-то регламентировать отношения Агафьи Тихоновны и Бена. Они всю дорогу под землёй без умолку болтали - сошлись два одиночества! А неровен час влюбятся друг в друга?!

Надо было что-то решать.