– Нехило, – почесал затылок Петруха. – Сам, что ли, замастырил?

– Только бардака много после моих трудов, – усмехнулся Ролан.

Мебель на кухне, пол – все в бетонной пыли.

– Марафет нужно будет навести, – многозначительно посмотрел он на Петруху.

– Я не шнырь! – вскинулся тот.

Но под суровым взглядом присмирел.

– Ладно... На общее же благо...

– А у нас разнобоя быть не должно. Мы – одно целое. И пахать вместе будем. Бородай, ты тоже подключайся.

Пацан даже не думал возникать. Молча кивнул и зашуршал на пару с Петрухой.

Ролан тоже не остался в стороне. Когда пацаны закончили с кухней, он дал им новый фронт работ, а сам встал к плите. В холодильнике полуфабрикаты, соленые огурчики, водка. Надо было отметить событие.

За стол сели только к часу ночи. Но троих выпили литр водки. На этом баста.

– Может, еще по чуть-чуть? – жалобно глянул на Ролана Петруха.

– Че, пробка в нос попала?.. Не-а, хорошего понемногу.

– Ну, если понемногу, то хотя бы одну бабу сейчас...

– Бабы денег стоят, – усмехнулся Ролан. – А у нас впритык...

С бабками был напряг. Кудук не отличался щедростью. Зато Гордей обещал хороший куш за каждое исполненное дело. От десяти до двадцати штук «зелеными». Он хорошо понимал, что на одной воровской идее далеко не уедешь. Но пока что дел никаких не было. Не поступил еще заказ. И неизвестно, когда поступит...

– Так это, если путан брать, тогда бабло нужно, – не унимался Петруха. – А у меня есть гирлы, которые за сто грамм все, что угодно... А еще лучше за косячок... Ну а если ширево, тогда их за уши не оттянешь...

– А без баяна не хренеют, да? – недобро усмехнулся Ролан.

Баяном на тюремном языке назывался шприц с дурью. Ширка-пырка.

– Ну да, лучше с баяном... Ну так че, может, организуем?.. Ширки нет, а трава есть, забьем косячок...

– А не поздно? – глянул на часы Бородай.

Четвертый час ночи. Спать давно пора.

– Да они в любое время. Только маякни...

– Не, братан, таких девок нам не надо, – мотнул головой Ролан. – Там, где дуремары, там бардак...

Он и сам мог травки курнуть. Шмаль на зоне водилась, не для всех, конечно, только для избранных. Но этим делом он старался не злоупотреблять. От иглы отказывался наотрез, хотя братва ширялась за милую душу. Словом, он не считал себя наркоманом. И старался держаться от них подальше. Потому что законченные дуремары за дозу мать родную могли продать. Не было им доверия...

Но даже если бы обещанные девки не были наркошами, он все равно бы не позволил привести их в квартиру. Они знали Петруху, а значит, могли спалить хату. Они же не дуры, понимают, что здесь не пай-мальчики живут. Повяжут их менты с марафетом на кармане, а они, чтобы отмазаться, скажут им, что знают место, где братва собирается. Тогда жди омоновцев с профилактическим наездом. А кому нужны проблемы?

– Не надо хату светить, – сказал Ролан. – А косячок мы сами раздавим...

Шмаль Ролану не понравилась. Жалкое подобие травки из Чуйской долины. Даже до краснодарской анаши далеко. И вставило совсем не хорошо. На грусть пробило...

И на хрена он, спрашивается, Аврору опустил? Зачем сорвался, зачем разрушил тот мирок, который создала вокруг него Венера?.. Но уже поздно возвращаться обратно. Мосты сожжены. Впереди кровь – чужая, а может быть, и своя...