Но не все так просто. Смотрящего в карантинном блоке не было. Вернее, не должно было быть, поскольку никто эту должность здесь не устанавливал. Зато имелись желающие править бал. И первым на роль центрового претендовал Паша Базар. Тот самый тяжеловес, с которым Ролан схлестнулся в автозаке.

Ролана он не трогал, хотя и обещал с ним разобраться. Зато без зазрения совести чморил безответных овец. Собрал вокруг себя кучку балбесов беспредельной ориентации и, что называется, крутил варганку.

Днем Паша не особо выделывался. Гонял шнырей, присматривался к людям. А ночью начинал вставлять фитиля неугодным. Сегодня на очереди был белобрысый паренек с печальными глазами. Лет двадцати, невысокого роста, худенький. Держался он независимо, ни перед кем не заискивал, ни у кого ничего не просил. В общем, вел себя достойно. И вся его вина заключалась в том, что не угадывалось в нем той силы духа, которая отваживала от сильных людей таких беспредельщиков, как Паша.

– Ромчик, а ну дергай сюда! – позвал его Базар.

Паренек молча поднялся со своей шконки и направился на заклание. Глаза стали еще печальней. Но была еще в них надежда, что удастся отмазаться. Ведь не опустили же его в тюрьме. Не стал он ни шнырем, ни парашником. Может, не встречались на его пути такие уроды, как Паша.

Ролан лежал на шконке недалеко от места событий. Видел он и беспредельщиков, и козла отпущения.

– Ну, Ромчик, че я могу тебе сказать, пацан ты в общем толковый, – издалека и с подвохом начал Базар. – Только вот грустный ты какой-то, да. Об чем грустишь, а? Жизнь тебе наша не нравится? Или, может, случилось что?

– Случилось, – повелся паренек.

– Что такое?

– Да женился я. А на следующий день забрали...

– Опля! Жена-то хоть красивая, а?

– Очень...

– Любовь, асисяй?

– Любовь...

– Жена-то хоть письма пишет? – вроде как с участием спросил Паша.

– Пишет.

– Ждет?

– Ждет.

– А заменитель ты ей оставил?

– Какой заменитель?

– Ну, в смысле мужика... Какой у тебя срок?

– Пять лет. Четыре с половиной осталось.

– Четыре года, брат, ни одна баба не выдержит. Матки-то у них не железные, ага. Живые матки. Чесать их нужно время от времени... Вот ты свою чесалку с собой забрал. А заменитель не оставил. Кто теперь твою жену чесать будет, а?..

– Никто! – занервничал Ромчик.

– Ну, это ты думаешь, что никто. Оставил бы за себя соседа Васю, тогда бы знал, кто жену твою чешет. А так она сама себе чесалку найдет. И тебе ничего не скажет. Не-а, не скажет...

– Найдет, не найдет, тебе-то что?

– Да вот, Валерус через пару годков откидывается. – Паша вальяжно хлопнул по плечу своего дружка с мелким лицом и пакостными глазками. – Ты бы ему адресок свой подкинул... Подкинешь. И маляву черкнешь. Типа доверенность. Ну, жену ему свою доверишь... И тебе хорошо – знаешь, кто твоей жене вставляет. И Валерусу в кайф. Да, Валерус?

– Не вопрос. Вспашем твой огород, братишка, вдоль и поперек, – мерзопакостно усмехнулся подпевала.

Что в тюрьме, что в зоне – каждый сам за себя. Сможет Ромчик за себя постоять – хорошо. Нет – его проблемы... Да и, откровенно говоря, у Ролана не было никакого желания подписываться за пацана. Как не было желания сцепиться с Пашей. Хватит с него, что тюрьма началась с карцера из-за каких-то бакланов. И здесь в ШИЗО из-за такого же урода садиться не хотелось... Но какая-то сила сдернула его со шконки. Он вспомнил, что его Аврору, скорее всего, пашет такая же свинья, как Валерус...

Правда, на ноги Ролан не встал. Остался сидеть на шконке. На Пашу не смотрел, уши на разговор не настраивал. Не по понятиям это – в чужой разговор влезать... Но Базар заметил его недовольство. И, видимо, решил, что Ролан собирается вмешаться. Поэтому еще круче завернул разговор.

– А я через три года откинусь, – глядя на Ромчика, с паскудной ухмылкой сказал он. – И Валеруса сменю на его боевом посту... Прикинь, какая лафа, пацан. Дом тебе построить не обещаем, но детей нарожаем...

– Может, хватит? – скуксился паренек.

– Как это хватит? Мы еще и не начинали, а он – хватит, – глумливо осклабился Базар. – Ты мне лучше скажи, твоя жена на вертолете летать любит?.. А-а, любит! Знаю, что любит!.. Придется еще и Макара брать...

Паша хлопнул по плечу еще одного своего подхалима.

– Какой у тебя срок, Макар?

– Три с половиной осталось, – ощерился конопатый, с мощной и далеко выступающей вперед нижней челюстью.

– Значит, раньше Ромчика выйдешь, ништяк. Тогда третьим будешь... Слышь, Ромчик, а может, ну его на хрен так долго ждать. У тебя свиданка с женой будет. Мы с хозяином договоримся, не вопрос. Давай, мы к твоей жене вместо тебя втроем придем, а? А че, и ей хорошо, и тебе напрягаться не надо...

– Замолчи! – чуть не плача, готовый сорваться в истерический штопор, потребовал Ромчик.

– А ты че, пацан, обиделся, да? – хищно сощурил глаза Паша.

И мельком глянул в сторону Ролана. Ждет, когда тот заступится за лоха. Но этого не будет. Ролан хорошо знает арестантские законы.

– Обиделся – выпалил Ромчик.

– Так ты че, обиженный? – расцвел Базар.

Реакция беспредельщика на неосторожно сказанное слово.

– Обиженный, да? – продолжал он чморить паренька. – В натуре обиженный, да?

– Не обиженный! – в панике мотнул головой Ромчик.

– Не, ты погоди, сам сказал, что обиженный...

– Сорвалось...

– Да нет, не сорвалось. Ты по жизни обиженный. Я же вижу, обиженный... Может, ты того, голубой, а? Может, и в тюрьму ты сбежал, чтобы жена не приставала, а?..

– Нет... – Похоже, Ромчик совсем упал духом.

– Где ж нет, если да... В попку, небось, того, а?

– Нет... Ну нет!

– А я говорю, да! – шел на добивание Базар.

– Нет же...

– Ладно, давай тазик сюда тащи! – потребовал Паша. – И с водой!

– Зачем?

– Я сказал!..

Надломленный Ромчик исчез в умывальнике.

Вошедший в раж Базар вперил в Ролана мутный и жадный до расправы взгляд.

– А ты че, подстрелился, мужик, а? Тебя кто на базар звал, а?

Ролан молча лег на шконку, закрыл глаза. Нельзя поддаваться на провокацию. Неохота в ШИЗО. И без того намучился.

– Ты это, крутого из себя не строй! Я таких, как ты, знаешь, где видал?