– Этот должен подойти! – бодро выдал тот. – Рост метр восемьдесят, здоров, кандидат в мастера спорта по лыжам и спортивной гимнастике...

– По гимнастике первый разряд, – уточнил Вадим.

– Ничего, мы из тебя мастера сделаем... Служить хочешь?

– Нет.

– Значит, психически здоров, – сделал вывод офицер-десантник.

– Гы-гы! – развеселился солдат за его спиной.

Среднего роста, кряжистый, широкоформатная морда – в форточку не пролезет. Глазки маленькие, выпуклые, как у рака.

– Стыкин! – не оборачиваясь, одернул его командир.

– Это он молодость вспомнил, товарищ капитан... – пояснил второй солдат.

Он сказал это с таким видом, как будто офицер был его лучшим другом. Вроде как и огонь и воду плечом к плечу с ним прошел.

– Оба будете молодость вспоминать, – усмехнулся капитан. – На марш-броске. Ты, Коляда, побежишь первым...

Он явно не разделял точку зрения своего подчиненного. Не были они друзьями. А кто в этом сомневается, того на марш-бросок, да еще в противогазе...

Коляда молча проглотил пилюлю, но посмотрел на Вадима так, как будто мысленно послал ему черную метку. И взгляд Стыкина ничего хорошего не предвещал. А ведь они «деды». Те самые дикие и свирепые злыдни, которыми мамы пугают своих сыновей чуть ли не с детского сада.

– А можно я пойду? – спросил Вадим.

– Куда? – удивленно посмотрел на него капитан.

– Ну, к своим... – махнул он рукой в сторону, где скрылась его команда.

– Теперь мы для тебя свои. Становись в строй!

Вадим и без того понял, что уже не волен распоряжаться собой. А тут еще и приказной тон...

Офицер со сборного пункта от руки вписал его в список убывающей команды, передал все документы капитану. А Стыкин передал ему коробку с сухим пайком. Вернее, многозначительно посмотрел на парня с такой коробкой, а тот сразу понял, что ему нужно делать – без всякого восторга, даже с извиняющейся улыбкой передал ее Вадиму. Над строем будто тяжелым маревом колыхалась мрачная аура. Похоже, все, кто в нем находился, остро осознавали свою бесправную сущность. Целых два года армейской кабалы, только от одной этой мысли хотелось выть...