Масть у лошади гнедая... Но это совершенно ничего не значит... Крупная голова... Это уже что-то... Довольно длинные стоячие уши... Уже горячей... Большие глаза, мощная шея средней длины, глубокая грудь... А-а, была не была!

– «Латыш»? – с содроганием спросила она.

– Да, латвийская верховая, – кивнул Алтынов.

Олимпия с трудом сдержала вздох облегчения. Нужно держаться легко и непринужденно, тогда со своим багажом знаний она сможет сойти за знатока...

– Не самая старая лошадь, – небрежно бросила она.

– В каком смысле? – внимательно посмотрел на нее Иван Александрович.

– Ну, выводить ее недавно стали, во второй половине прошлого века. Скрещивание с жеребцами ганноверской и ольденбургской пород... А официально порода утверждена... э-э... кажется, после Второй мировой войны...

– Да, может быть, – одобрительно улыбнулся Алтынов. – Хорошая лошадь, добрая. Темперамент энергичный...

– Чувствуется порода.

– Да, все признаки налицо. Но сами признаки, сама понимаешь, мало что значат. Можно купить чистокровного ахалтекинца за сто тысяч долларов и ничего не заработать. А можно взять нашего орловского рысака с какого-нибудь гадюченского конезавода за десять тысяч долларов, провести его через выездку и продать за двести тысяч... Но дело не в деньгах. Дело в удовольствии, которое ты получаешь. Посмотри на этого красавчика – какой экстерьер, какая грация... И это далеко не самая ценная жемчужина в моем ожерелье...

– Вы обещали своего Пижона показать, – с улыбкой напомнила Олимпия.

Вадим стоял истуканом – как будто воды в рот набрал. Его совершенно не интересовала тема светского разговора.

– Ну, если обещал...

Иван Александрович дал задание конюху, и тот вывел из конюшни темно-гнедого красавца. Средних размеров голова, большие живые глаза, длинная изящная шея, плечи с ярко выраженной холкой, мускулистый круп... Сколько энергии в этом жеребце, сколько силы... Олимпия невольно залюбовалась этим чудом природы. Чем заслужила умиленный взгляд со стороны Алтынова.

– Вся история от крестовых походов до наших дней... – восторженно произнесла она.

– Да-да, крестовые походы, – так же восторженно отозвался Иван Александрович. – Герцоги ганноверские приводили трофейных лошадей восточных пород...

– Раньше это были упряжные лошади, затем их выращивали для кирасиров, – подхватила Олимпия. – А с недавних пор они показывают высокие результаты на конкуре...

– Поэтому я его и взял...

Пижон был призовой лошадью. Таких жеребцов берегут как зеницу ока. Поэтому Олимпия смело могла высказать свое сожаление.

– Очень жаль, что на этого красавца нельзя сесть верхом...

Она была уверена, что Алтынов не допустит ее к своему сокровищу. Так оно и оказалось... Не секрет, что плохой наездник может покалечить лошадь. А именно таким наездником и была Олимпия, если не сказать, никаким... Но даже если бы Алтынов считал ее отличным наездником, все равно бы не доверил ей Пижона. Не тот он человек, чтобы рисковать понапрасну... Возможно, он готов был говорить о лошадях с кем угодно. Но чтобы предложить кому-то своего коня – ни за что!

– Очень жаль, – с тем же сожалением ответил Иван Александрович. И тут же добавил: – Но можно оседлать Приятеля, – он показал в сторону «латыша». – Конь разогрет, можно и под седло...

– Можно, но не в таком наряде! – виновато улыбнулась Олимпия.

– Ну, есть гардеробная... – неуверенно протянул Алтынов.

Приятеля он предложил из вежливости. Хотя и не очень-то хотел, чтобы Олимпия на нем прокатилась.