— Вы получите даже больше, чем за подобное платят. Торговаться не хочу, но и больше не заплачу. Если согласны, жду вас завтра к полудню у себя в замке, — сказав, он поднялся, слегка склонил голову и вышел.

Мы же начали готовиться к вечернему выступлению. Сегодня я решил сделать его в виде концерта, столы убрать и поставить много лавок. С утра у входа на улице стоял кто-то из нашей команды и объявлял о вечернем концерте всем кто проходил мимо или заходил покушать. За вход мы собирались брать деньги согласно близости к сцене. Чем ближе — тем дороже.

За час до концерта, в четыре после полудня освободили зал от посетителей, убрали столы, притащили все имеющиеся в доме лавки, даже у соседей позаимствовали за разрешение присутствовать. У сцены поставили несколько небольших бочонков с зелеными кустами. На стенах развесили горшки с цветами. Шторы вокруг сцены сделали зелеными с нарисованными на них листьями разных размеров. Зал выглядел просто великолепно и совершенно непривычно для местных.

Все то время, пока мы украшали зал, под окнами толпился народ, комментируя и обсуждая все, что они видели. К началу собралась уже огромная толпа ожидающих. К продаже билетов у входа выстроились все мои свободные от выступлений парни, Жак и трое его помощников, поскольку опасались беспорядков. Глядя на количество народа, мы решили поднять цены. На усадку времени ушло больше чем рассчитывали, но все же и эта проблема утряслась. Заняты были не только все лавки, но и весь свободный пол, где расположилась молодежь, за небольшую цену.

Это выступление я решил полностью составить из русских народных песен. Моя мама очень любила Русланову. Песни в ее исполнении, сначала с пластинок, а потом и с кассет, регулярно звучали в нашей квартире. Я знал их, чуть ли не все наизусть, даже случалось и самому напевать, хотя большой любви к ним не испытывал.

К этому выступлению мы сшили мне и Кристе по паре сарафанов в русском стиле. Парням же на рубахи тесьму цветную нашили и соорудили фуражки с цветками. Трое игравших, также были одеты соответственно. Песни Руслановой «Во поле березонька стояла», «Очаровательные глазки», «Я на горку шла», «Эх матушка», «Чернобровый, черноокий», мы пели с Кристой в два голоса, помахивая платочками и мелко семеня, передвигались по сцене. Парни плясали что-то напоминающее русские народные пляски, то, что я смог вспомнить и чему их научить.

Народу так понравилось, что мы еле смогли закончить выступление. Пришлось дважды повторять все песни, а зрители все требовали продолжения. В итоге, мы просто ушли, а Жак с парнями, вынес из зала часть лавок и расставил столы. Большая часть зрителей, тут же принялись занимать места и, заказав ужин, стали обсуждать концерт.

Все деньги за выступление, как мы и договаривались, пошли нам. Мы ведь раскрашивали зал, украшали зеленью и цветами, потратились на костюмы… Только за то время, что мы готовили зал, Жак на завтраках, обедах и ужинах, заработал столько, сколько до этого зарабатывал за месяц. Да и после концерта, вряд ли в зале будет свободно, как раньше. Ведь зал наряден и красочен, как весенний сад. Вот только, надо придумать что-нибудь с музыкой. Не можем же мы петь каждый день. Это тяжело, да и может быстро наскучить, как нам, так и посетителям. Да и пора уже собираться домой.

На утро следующего дня, после тренировки, водных процедур и завтрака, мы отправились на ярмарку делать покупки для себя и для дома. Криста осталась подгонять приобретенную ранее одежду для наших парней. Закупив основное, что наметил на сегодня, я отослал большинство ребят относить вещи домой. Подыскивая оставшиеся мелочи, я с Сэмом и Родом бродил по базару, и услышал, как невдалеке кто-то пел песню. Мелодия была так себе, но голоса, явно детские, звучали очень красиво. Подойдя поближе, увидел девочку, немного меньше меня и мальчика на полголовы выше меня. Они были так сильно похожи друг на друга, что не оставалось сомнений в том, что это брат и сестра. Перед ними стояла кружка с парой медных монет.

В голове стала оформляться какая-то идея, но ухватить её не удавалось. Поэтому, я просто стоял и слушал, как они поют. Несмотря на то, что дети были исхудавшими и грязными, все же почему-то казалось, что в такое положение они попали недавно. Раздался звон, какой-то прохожий бросил им в кружку монетку. Продолжая петь, дети слегка поклонились подавшему мужчине. Секунд через десять какой-то мальчик ростом примерно с исполнителя, подбежал к ним, схватил кружку и побежал в нашу сторону. Девочка заплакала. Стоявший рядом со мной Род перехватил убегавшего мальчишку.

— Будешь орать — отдадим страже. Будешь вести себя тихо, поговорим, а дальше посмотрим по обстоятельствам, — сказал я негромко, слегка наклонившись к пацану.

Тот, дернувшись пару раз, понял, что не вырваться и настороженно замер. Певшие замолчали и смотрели на нас исподлобья, девочка слегка всхлипывала. Мы подошли к ним.

— Привет, ребята. Я гляжу, дела у вас не слишком хорошо идут. У меня идея одна возникла и вы в нее неплохо вписываетесь. Не хотите ли попробовать? — дружеским тоном, улыбаясь, проговорил я.

Парнишка, обхватив сестричку за плечи и прижав к себе, нахмурив лоб, молча рассматривал нас.

— Значит так, мы не собираемся здесь долго стоять и уговаривать. Если вас это интересует, мы можем где-то сесть и обсудить мою идею, если нет, мы уходим. Только один вопрос, вы живете с родителями или как? — как можно четче сформулировал я свою фразу.

— Мы сироты и готовы обсудить предложение, — быстро проговорил мальчишка.

— Осталось только решить, что делать с этим парнем, и затем пойдем в трактир «У Жака», поговорим, а заодно и пообедаем, — сказал я им и повернулся лицом к воришке.

— Ты мне объясни, как у тебя хватило совести обворовать совсем уж бедных и голодных ребят. Неужели ты совсем уж последняя сволочь? Не мог богаче кого выбрать? — грозно нахмурив брови, спросил я.

Парень дернулся как от удара, на глазах показались слезы.

— У меня мама тяжело больна. Мне ее покормить надо. А я сегодня за пол дня не смог ни заработать, ни украсть, — прошептал он.

— Угум-с… Хорошо. Веди к себе. Если это, правда, может, чем поможем, если нет, сдадим страже как вора, — на самом деле я не собирался этого делать. Выглядел он действительно голодным и замученным. Но, если он такой ответственный сын, то может быть и хорошим напарником. Махнув брату с сестрой не отставать, мы пошли за воришкой. Привел он нас в дворик, сильно напомнивший мне фильмы про Одессу. Длинный трехэтажный барак, с огромным количеством лестниц и дверей. Барак был квадратом, замыкающим по контуру небольшую площадку в центре, завешанную сохнувшим бельем, с небольшим пространством в центре, которое можно назвать песочница, где играло несколько детей. Оставив Сэма и певцов на улице, мы с Родом зашли за парнишей в помещение. Квартира, куда нас завел воришка, состояла из двух комнат. Совсем небольшая кухня и большая для таких трущоб жилая комната. В дальнем углу на кровати, укрытая старым и рваным одеялом лежала очень худая женщина.

Когда мы вошли, она встревожено поднялась на локте и напряженно посмотрела на нас. Ну что ж, не соврал. Я кивнул Роду и тот поставил на стол горшок с молоком и полбуханки хлеба, которые мы купили по дороге. Парнишка тут же бросился наливать молоко в чашку и отламывать хлеб, чтоб покормить свою мать. Она же, не обращая на это внимания, еле слышно спросила, глядя на нас:

— Что случилось, и чего вы хотите?

— Мы случайно познакомились. Ваш сын, кстати, он не сказал свое имя, рассказал о своем положении. Человек идущий ради матери на многое, достоин уважения и доверия. Мы решили убедиться, что он не врет, и теперь мы могли бы предложить ему работу, — я старался говорить четко и громко, чтоб больной не надо было напрягать слух.

— Спасибо вам, — прошептала женщина.

— Пока не за что. Может вам позвать врача, мы бы оплатили, — предложил я женщине.

— Спасибо еще раз, но уже слишком поздно, — произнесла она, а мальчик тихонько заплакал.