— Теперь это уже не имеет значения. Сестре опасность грозит, а я предупредить не могу! — Стариков с силой ударил кулаком по лавке.

— Ты погоди убиваться-то. Откуда опасность?

— Ты спросил, что произошло на моей даче? Отвечаю: бандиты зверски убили Тамару и Ольгу!

— Семью твою порешили? Но почему? За что?

— За то, что я в милицию сообщил об одном их преступном замысле. А мент, принявший сообщение, продажным оказался!

— Да ты что?

— Вот тебе и что! Бандиты не просто убили Тамару с Олей, Филиппыч, они издевались над ними, пытали, насиловали. Дочь с ума сошла. Ее, наверное, потом добили, жена умерла раньше от мук нечеловеческих! Меня хотели убить! Ну и убивали бы меня одного, суки, женщины-то при чем?

— Это что же за замысел такой, что из-за него так зверствуют?

— Наркотики! Бандиты ожидали прибытия в город крупной партии этой заразы, а я спутал их планы, и они решили отомстить! Вот и отомстили, твари! Знать бы, что, когда они засаду в городе на меня устроили, семья уже мертва, я бы их всех завалил! Клянусь, всех до единого! Но я думал, их держат лишь для того, чтобы заманить меня сюда, а уже потом разделаться со всеми, скопом! Ошибся! Они, видишь, что сделали, суки позорные!

— Коль? А очереди автоматные? Я слышал их ночью!

— Это я вырвался, успел троих положить. Но силы были неравны, меня вырубили, а потом отвезли в одну усадьбу.

Николай рассказал Филиппычу все, что с ним произошло дальше.

— Вот так, дед! Семь рыл я у них выбил.

— Хорошо, что с оврага сорвался, — неожиданно сказал Филиппыч.

— Что же в этом хорошего? — удивился Николай.

— А то, что приди ты раньше, как раз под бандитов и попал бы! Заходили ко мне трое за час до того, как ты пришел. Спрашивали, не видел ли я кого. Я прикинулся пнем трухлявым, глухим и полуслепым, мне в моем возрасте это несложно! Они дом осмотрели и свалили на шоссе. Куда потом делись, не знаю! Но сейчас смотрел вокруг — тишина, никого!

— Дачу дождем залило?

— Нет, пожарные приезжали.

— А милиция?

— Участковый только, с машиной «Скорой помощи» районной больницы. Видно, она твоих увезла.

— И никакой следственной бригады?

— Нет! Участковый побродил по поселку и тоже слинял. Как раз перед появлением бандитов!

— Может, от них и слинял?

— А кто его знает? Про него деревенские рассказывали. Если коротко, то чмо он болотное. Как где драка, его днем с огнем не сыщешь, а как бабы начнут самогон гнать, тут как тут, конфискует и штрафует.

— А у тебя, дед, самогон есть? — спросил Николай.

— А надо?

— Надо! И лечение нужно, это я сейчас на обезболивающем препарате, через два часа действие его кончится, и боль свалит меня. Они же в меня из пистолетов в упор били! Бронекостюм, что был под джинсовкой, спас! Но тело все избили! Однако это не главное. Лиля! Вот что меня сейчас волнует.

— Может, менты ей сообщат о том, что случилось на даче? Должны предупредить! — высказал предположение Филиппыч. — Прямо с утра. Тогда бандиты ничего не смогут сделать.

— Ты прав, так и должно быть, но я не верю больше милиции.

— Ну веришь, не веришь, это твои дела, думаю, ее на работе предупредят и еще допросами замордуют.

— Если бы так! Так ты дашь мне выпить?

— Хуже не будет, Коля?

— Хуже, чем сейчас, мне уже никогда не будет!

— Ну ладно, ты в окно-то поглядывай, я в погреб спущусь, там у меня запасы-то.

Николай прислонился к стене, переводя взгляд с одного окна на другое. На улице по-прежнему лил нудный дождь и не было ни души. Жаль, снова не появились бандиты, что деда навещали. Еще троих не досчитался бы Арнольд!

Дед достал поллитровку, выставил на стол вместе с нехитрой закуской из солений.

— Ты много-то не пей, Коль! А я пока приготовлю настойку из лечебных трав. По рецепту отца-покойника. В молодости, помню, на кулачных боях так отделают, места живого не останется. Отец этой травой и отхаживал! Три-четыре дня, и можно снова в драку. Вот мы с тобой и полечимся по старинке!

Николай выпил самогон, даже не поморщившись, хотя по крепости он почти не уступал чистому спирту. И вновь встали перед глазами мертвая Тамара и безумная Оля.

Он сжал автомат:

— Дед!

— Чегой-то?

— Ты понимаешь, что у меня семью убили? Твари! Не могу! — Стариков запнулся, проглотив ком, вставший в горле. — Но я их достану, Филиппыч! По одному достану! И смерть они примут лютую, сукой буду!

— Я разве против? Только вот что, Коль, милиция ко мне с утра может пожаловать, наверняка станут допрашивать. Давай, я тебя на дачу к дочери отведу. Там закрою, навещать буду, лечить, еду носить, пока не поправишься. Может, еще чем помогу, а?

— Ладно, дед, поступай как знаешь. Но, прошу, быстрее подними меня! Тамара, Оля, — как же так получилось, что я не смог защитить вас?

Стариков, уронив голову, заплакал. Впервые в своей взрослой жизни!

Филиппыч подошел к Николаю.

— Пойдем, сынок! Пойдем! Время уже девятый час, скоро милиция явится.

Через полчаса Филиппыч рассматривал тело Старикова и качал головой.

Да, досталось парню! И не только физически. Синяки сойдут, а вот шрамы на сердце только месть сможет разгладить. Но до чего оборзели бандиты? Кладут людей, словно дрова, а менты им помогают! Что произошло с этим миром? Не иначе как он сошел с ума.

Наложив повязки, смоченные настойкой, дав Николаю выпить отвару для сна, закутал в одеяла, хоть и тепло было в комнате, закрыл дачу и ушел к себе. Там убрал следы пребывания постороннего человека, прилег на лавку, задремал.

А в 9.30 к нему зашли двое молодых людей в штатском. Предъявили удостоверения. Один из милиции, второй из прокуратуры.

Филиппыч рассказал им про ночную стрельбу на другом конце поселка и о пожаре. О бандитах, заходивших к нему, тем более о Николае, которым особо интересовались сотрудники правоохранительных органов, разумеется, не сказал ни слова. Никого не видел, и точка!

На следующий день дед проведал Николая, сменил повязки, напоил лечебным снадобьем, на автобусе съездил в ближайшее село. Там купил лекарства и областную газету. На обратном пути развернул ее и обомлел. Еще две новости предстояло узнать Николаю. На его сестру было совершено нападение, и она осталась в живых. Версия о причастности Николая к убийству семьи уже не рассматривалась как основная. Правда, Стариков был объявлен в розыск! В газете была помещена его фотография и просьба ко всем, знающим его местонахождение, сообщить об этом в милицию.