Добрый малый, протирая глаза, стал добросовестно вспоминать… Да, он знавал егеря-испанца… Но что хочет от него эта чужестранка?

— Я пришла пешком из Гавра, чтобы спасти от беды друзей госпожи графини. Попросите ее принять меня.

Через пять минут Марипоза уже стояла на коленях перед Жанной де Монборон.

— Мадам, нужно спасти Оливье и тех, кого он любит. Миртиль Кокбар, эта грязная шлюха… Ей удалось обмануть его! Да сжалится над ним Мадонна!

Взволнованная смятенная Жанна тут же послала за виконтом де Вар куром и Армель…

Узнав, что девушка уехала, никому не сказав ни слова, все пришли в отчаяние. Марипоза, почти обезумев, рвала на себе волосы:

— Она в руках этой подлой женщины! Я опоздала всего на несколько минут!

Однако Гастон не зря провел десять лет на Тортуге. Графиня предоставила ему полную свободу действий — и через десять минут перед дворцом уже стояла запряженная карета, которую окружили вооруженные лакеи на лошадях. Маленький отряд возглавили сам Гастон, а также привратник, служивший некогда солдатом, и дворецкий — отменный стрелок. Сев в карету, графиня и Марипоза положили под свои изящные ножки большой ящик с заряженными пистолетами…

В кои-то веки удача улыбнулась честным людям. Гастон, расспросив ночных дозорных, выяснил, что совсем недавно они видели карету бутылочного цвета, в которой увезли Армель… Стражники вспомнили, что она повернула на улицу Бак. Это означало, что похитители направлялись к воротам Конферанс. Солдаты, охранявшие их, также заметили зеленый экипаж. Итак, был взят верный след. Только бы не отвернулась от них фортуна — и они смогут догнать негодяев, обманувших Армель!

Турмантен, вновь превратившийся в непреклонного пиратского капитана, скомандовал:

— Стрелять и колоть без разговоров! Закон на нашей стороне… никому не давать пощады! В карету не цельтесь, чтобы не поранить мадемуазель де Сов… А всех остальных — и людей, и лошадей — не жалеть!

Миртиль со своим достойным супругом решились все поставить на кон. Если им удастся убить Лагардера и спрятать в надежном месте Армель — значит, они сорвали банк. В случае же проигрыша их ждала конопляная петля.

Злая Фея не теряла времени даром. Она вновь поселилась во дворце Сен-Мара. Козыри по-прежнему были при ней: красота и золото… И то и другое влекло к ней отчаянных молодцов, которым нечего было терять, кроме своей жалкой жизни. Вскоре их собралось столько, что Годфруа Кокбар, не на шутку перепутавшись, стал делать вид, что ничего не знает о планах жены. Миртиль же все приготовила для решающей схватки, и читатель знает, как ей удалось заманить в западню Армель. А ее отец меж тем собирался свести счеты с Лагардером, считая того похитителем дочери и полагая, что она томится в руках у негодяя.

За два часа до того, как Армель попала в сети Миртиль, Анри де Лагардер безмятежно сидел в «Харчевне трех королей», в Версале, ужиная в компании друзей-офицеров. Внезапно перед ним возник молоденький паж, который, поклонившись и осведомившись, действительно ли перед ним шевалье де Лагардер, положил на стол сложенную записку. Анри, развернув ее, в изумлении прочел следующее:

«Дорогой шевалье,

Миртиль похитила нашу Армель. Бедную девочку держат в квадратном доме с зелеными ставнями, что стоит посреди сада, первом с правой стороны при въезде в Сен-Клу. Не могу сказать всего, но в восемь вечера я буду там с несколькими друзьями. Мы взломаем дверь и освободим Армель. Надо ли вам говорить, что я рассчитываю на вашу помощь?

Турмантен».

Несмотря на то, что посланник, принесший записку, испарился бесследно, Лагардер ни на секунду не усомнился в ее подлинности. Он, впрочем, не знал почерка Варкура… Схватить шпагу, вскочить на лошадь и устремиться, не говоря никому ни слова, в Сен-Клу было для него делом нескольких мгновений. Грозно нахмурясь, он безжалостно нахлестывал коня. Времени оставалось немного. Через двадцать минут Гастон ринется спасать Армель. Он должен быть рядом с другом!

Лошадь не подвела всадника: казалось, ей передалось его нетерпение. На высокой колокольне Сен-Клу колокол начал отбивать восемь часов, когда Анри, соскочив на землю, привязал взмыленного коня к садовой изгороди.

Лагардер осмотрелся. Было уже совсем темно, но он разглядел в саду силуэты людей в длинных плащах с поднятым воротом. Он крикнул им:

— Лагардер!

Один из мужчин обернулся, выставив вперед шпагу:

— Тише!

Перед дверью копошились трое. Шевалье понял, что они взламывают замок; что-то заскрипело, хрустнуло, и дверь распахнулась.

Одним прыжком Анри оказался в прихожей.

Тут же все переменилось. Дверь захлопнулась, и перед ней встали трое молодцов со шпагами наголо. Путь к отступлению был отрезан, однако шевалье лишь пожал плечами, думая:

«Значит, Армель послужила приманкой… Я в западне. Восславим Господа! Я уже начал скучать… Руки чешутся проткнуть кому-нибудь брюхо или отсечь ухо! Разве это жизнь, если нельзя поиграть со шпагой?»

Пока Лагардер предавался приятным размышлениям, темный коридор вдруг осветился: из двух дверей вышли вооруженные люди и трое верзил с факелами. Раздался звучный голос:

— Теперь этот Лагардер не уйдет от нас! Дайте-ка мне потешить душу и наказать его как должно!

Вперед устремился высокий дворянин с темно-синими глазами, бледный от ярости и необыкновенно красивый.

— Подлый похититель! Мерзавец! — прорычал он, бросаясь на Анри с занесенной шпагой.

Лагардер пятился, отражая бешеные атаки. Странное чувство охватило его. Этот загадочный враг был так красив и так похож на Армель, что он не верил своим глазам… Нападавший был слишком пылок и уже несколько раз мог получить удар в грудь, но Анри говорил себе: «Я не могу убить его! Не могу!»

Впервые в жизни он принял решение отступить. Не давая противнику притронуться к себе, он шаг за шагом безмолвно продвигался к выходу.

— Остановите его! Можете ранить, но не убивайте! Он нужен мне живым! Нападайте все разом! — крикнул синеглазый дворянин, но в ответ раздался звонкий голос Лагардера:

— Не раните и в плен не возьмете! Ваш покорный слуга, сударь! Вы хорошо фехтуете, только вам не хватает хладнокровия. Ваш покорный слуга! Мы еще увидимся, обещаю! Слово Лагардера!

Дальнейшее произошло молниеносно. Наемники, завербованные Злой Феей, так и не поняли, что случилось… Одного из них Анри, схватив за шиворот, швырнул в ноги дворянину, который жаждал пленить его; второму подставил подножку, и тот растянулся рядом с другими на полу, а третьему нанес такой удар в лицо, что кровь полилась у него изо рта и из ноздрей. Вопли смешались с пистолетными выстрелами, коридор заполнился дымом, и все услышали презрительные слова Лагардера:

— Эти канальи недостойны моей шпаги!

Хлопнула дверь. Юноша уходил, распевая песню, написанную Люлли для солдат маршала Тюренна:

…Фортуна женщина, и она дарит свою милость тем, кто пришелся ей по нраву. В эту ночь она встала на сторону добродетели, доблести и справедливости… Карета, в которой сидели госпожа Миртиль, ее достойный супруг Кокбар и Армель с кляпом во рту, во весь опор мчалась к Сен-Клу. Внезапно, на крутом повороте, у нее лопнула ось.

Похитителям пришлось остановиться. Пока бакалейщик изрыгал проклятия, а Злая Фея злобно шипела, их сообщники безуспешно пытались справиться с поломкой. Полчаса пролетели, как один миг, и стало ясно, что здесь нужен каретных дел мастер…

Тогда Миртиль, которая не в силах была унять нервную дрожь, как будто таинственный голос предупреждал ее о близкой опасности, решила, что экипаж следует оставить под присмотром одного из bravi, a самим идти пешком в Сен-Клу, где за любую цену нанять какую-нибудь повозку. Спящую девушку можно выдать за больную…

Именно в этот момент Гастон де Варкур острым глазом моряка углядел зеленую карету и вскричал, обращаясь к своим людям: