– Чем легче, тем быстрее она пойдет, - заявил Шеппард.

– Да, и тем выше она взорвется, - добавил Лоувелл.

– Я не беспокоюсь о своей заднице, - сказал Ширра, - Я беспокоюсь о своей карьере.

Остальные посмотрели друг на друга и закивали: Ширра совершенно точно выразил то, о чем они все думали. Никто из них особенно не боялся, что, пристегнувшись к креслу на вершине носителя, он повторит путь того несчастного спутника, который слетел с площадки от взрыва первой ракеты. В работе пилотов-испытателей всегда есть опасность, что очередная кабина, в которую ты залезаешь, окажется последней для тебя. Однако для летчиков был важен профессиональный рост, раз уж они соглашались на такой большой риск. И если им как-то удавалось управиться с самолетом, если они возвращались на землю целыми и невредимыми и сажали вверенную им машину, то они надеялись на быстрое продвижение по военной лестнице: от простого летчика до командира эскадрона из восьми самолетов, потом до командира группы четырех эскадронов, затем стажировка в Пентагоне, командир маленького корабля типа танкера или десантного судна, наконец, командир авианосца и, возможно, даже флагманского корабля. Это был длинный и полный неожиданностей путь наверх, но в то же самое время и чрезвычайно ясный путь. И на этом пути нельзя делать передышки. Проведешь несколько лет, занимаясь сумасшедшим и незнакомым делом - типа добровольца в еще не сформированном космическом отряде - и считай, что твоей карьере конец.

Что касается Уолли Ширры, то он принялся усердно поднимать этот вопрос. И чем больше он сомневался - чем громче он спрашивал, осознают ли те парни там наверху, из Долли Мэдисон, какую огромную жертву они просят их сделать - тем больше остальные присутствующие в комнате Ширры занимали такую же позицию.

По крайней мере, они так думали вначале. Через некоторое время пришел черед сомневаться Лоувеллу. А не обеспечит ли эта фантастическая программа самый быстрый взлет по служебной лестнице? А нельзя ли, перескочив через командира эскадрона, командира группы и командира десантного корабля, сразу стать пилотом ракеты «Атлас», этого флагмана ракетостроения? И не мог ли Ширра, несмотря на их крепкую дружбу, знать все это? Не пытается ли он таким способом посеять в их душах сомнение, чтобы еще до старта устранить нескольких конкурентов?

Кто может знать? Но Лоувелла, который двадцать лет грезил ракетами, жил ракетами и изучал ракеты, который построил свой собственный маленький «Атлас», взорвавшийся пятнадцать лет назад, всякие карьерные проблемы не могли остановить от попытки полететь в космос. Через полчаса пребывания в Мэриотт-Отеле каждый пилот из комнаты Уолли осознал, что проект «Меркурий» может означать крах его военно-морской карьеры. И каждый принял решение, что сделает все возможное, чтобы стать его участником.

Предварительный отбор на проект «Меркурий» состоялся в клинике «Ловелэс» в Альбукерке (штат Нью-Мексико). Из самых лучших кандидатов, решивших принять участие в программе, были приглашены тридцать два. Группу разделили на подгруппы по 6-7 человек, которые в течение недели являлись на медкомиссию в «Ловелэс», каждая в свое время. Для пятерых из шести кандидатов группы Лоувелла эти семь изнурительных дней закончились удачей.

С самого начала стало понятно, что «НАСА» решило устроить будущим астронавтам самую строгую медкомиссию в их жизни. В руки докторов добровольно отправились шестеро мужчин во цвете сил, с замечательным здоровьем, и каждый из них отчаянно мечтал пройти медосмотр и попасть в программу, но при этом не испытывал радости от всех процедур, которые приготовила для них клиника в Нью-Мексико. Зато доктора прямо сияли от этой перспективы.

В следующие семь дней покорным пилотам предстояло пройти такие процедуры, как: анализы крови, рентгенограмма сердца, электроэнцефалограмма, электромиелограмма (исследование активности мышечных нервов), электрокардиограмма, гастроскопия, гипервентиляция легких, гидростатические нагрузки, тесты для вестибулярного аппарата, электромагнитное облучение всего тела, анализы печени, велотренажеры, прочие тренажеры, тесты на визуальное восприятие, дыхательные упражнения, исследования семени, анализы мочи, обследование кишечника. Подвергая всем этим издевательствам над организмом, кандидатам в астронавты впрыскивали краситель в печень, внутреннее ухо заполняли холодной водой, в их мышцы вонзали электроды, в их кишечники вливали радиоактивный барий, массировали простату, их внутренности зондировали, промывали их желудки, отсасывали у них кровь, их головы и грудные клетки обвешивали электродами, их кишечники опорожнялись диагностическими клизмами по шесть раз на дню.

По завершении этой кошмарной недели каждый из шестерых получил на руки медицинскую карту, в которой было написано либо то, что он годен и отправляется на очередные тесты в авиабазу «Райт Паттерсон» в Дэйтоне (штат Огайо), либо то, что комиссия его завернула, и он возвращается на свое прежнее место службы с благодарностями от правительства за страдания и потраченное время. Все шестеро пилотов первые шесть дней отработали по полной, как от них требовали, а на седьмой день все, кроме одного, получили направление в «Райт Паттерсон».

– Вы раньше не болели, лейтенант? - спросил Джима Лоувелла доктор Швихтенберг, когда тот появился в его кабинете с приказом вернуться в Мэриленд.

– Насколько я помню, ничем серьезным, сэр. А в чем дело?

– Ваш билирубин, - сказал доктор, открывая перед ним конверт и просматривая верхний листок, - Слишком высокий уровень.

– Я никогда и не знал, что у меня есть билирубин, - произнес Лоувелл.

– Но он у вас есть, лейтенант. Он есть у каждого из нас. Это натуральный пигмент, содержащийся в печени. Но у вас его слишком много.

– Я могу от этого заболеть? - спросил Лоувелл.

– Не думаю. Обычно это означает, что вы уже болели.

– Но если я переболел, то сейчас я уже здоров.

– Да, это так, лейтенант.

– Но если я здоров, то нет причины исключать меня из программы.

– Лейтенант, там снаружи пять парней, у которых билирубин в норме, и еще двадцать шесть на подходе. Мне была нужна хоть какая-то зацепка. Я понимаю, что вы через многое прошли за эту неделю. Мы благодарим вас за потраченное время.