Ангелина Петровна поначалу, как и прежде, вставала рано, давала указания кухарке, звала парикмахера, укладывала волосы. А потом вдруг подумалось: для кого? И вот уже совсем другая женщина бродит по комнатам. Она осунулась, побледнела, ее наряд неопрятен, волосы причесаны кое-как. Ангелина смотрела на себя в зеркало и не узнавала себя. Впрочем, какое это имеет значение?

Между тем на дворе распустились листья, во-всю сияло солнце и стремительно приближалось лето. В это время Толкушина обычно писала в Эн-ск Софье и приглашала ее погостить. В послед-ние годы они вместе выезжали на дачу, которую снимали Толкушины за городом, и даже мечтали вместе совершить путешествие за границу.

«Вот Гришенька женится, все вместе и поедем. Веселой компанией».

А теперь как приглашать, на что поглядеть, на руины прежнего семейного счастья? Ангелина Петровна несколько раз бралась за перо, да все без толку, скомканные листки бумаги летели в корзину. Наконец она все же заставила себя сесть за письменный стол.

«Милый друг Софья!

Извини, что нынче так поздно пишу к тебе. Мочи нет пересказать мое несчастье. Плохо у нас с Тимошей, ой как плохо! Слов не подберу, чтобы объяснить. Да и стыдно, больно, душа изнемогает, как больно! Оттого и не писала, что теперь у нас в доме нехорошо. Одним словом, одна я осталась, совсем одна. Даже сыночек мой и тот мать покинул. Ну да Господь ему судья. Да и Тимофею тоже…»

Ангелина остановилась, положила перо, задумалась. Черные мысли грозовыми тучами пробегали по ее лицу. И вдруг оно просветлело, словно внутри появилось нечто иное, радостное. Брови, выгнутые дугой, опустились, мучительная складка у рта распрямилась, изменилось выражение глаз. Женщина схватила перо и продолжила писать, быстро-быстро.

«Ты, мой дорогой друг, как получишь письмо, тотчас же телеграммой дай знать, приедешь ли навестить свою несчастную подругу или нет. Ежели соберешься, то извести о прибытии. Кучер наш тебя встретит на вокзале и отвезет, как всегда, во флигель. Прошу тебя, как приедешь, тотчас же ступай в мою спальню и найди там голубой конверт. Прочти и… словом, поймешь. Только на тебя надеюсь, потому что нет у меня теперь никого. Храни тебя Бог.

Твоя Ангелина».

Через две недели принесли телеграмму о приезде Алтуховой. Ангелина Петровна, как ни в чем не бывало, отдала распоряжения прислуге приготовить флигель, а когда гостья приедет в дом, немедля препроводить ее в спальню хозяйки. Даже если на тот момент сама хозяйка будет отсутствовать. Горничные и лакеи только перешептывались да переглядывались, обсуждая неприятности господ. Барин семью бросил, дома не показывается, молодой барин тоже из дому пропал. Сама барыня на себя не похожа ходит, в старуху превратилась. Какие же тут гости?

Утром в день приезда милого друга Софьи Толкушина встала с постели со светлым лицом и спокойной душой. Она ждала встречи, да только не с любимой подругой. Позвала горничную и приказала подать шелковое розовое платье с кружевами, которое надевалось только по торжественным случаям. Горничная гладко причесала ее светлые волосы и робко улыбнулась хозяйке. Ангелина Петровна ответила ей улыбкой, которая напомнила прежнюю Ангелину. Толкушина похлопала горничную по руке. Мол, ничего, все будет хорошо, и та, просияв, чмокнула барыню в плечо и выбежала вон. Вскоре весть о том, что барыня вновь повеселела, облетела весь дом. Все забегали, засуетились, послышался, как и прежде, смех, громкий разговор. Готовились к приезду гостьи.

Ангелина Петровна выбрала шляпку, что понарядней, с цветами и птицами, взяла зачем-то большой дорожный саквояж и вышла на задний двор. Кухарка с удивлением приметила, что барыня зашла в дворницкую и вскоре вышла оттуда, а в саквояже явно появилось что-то тяжелое.

Выйдя на улицу, Толкушина взяла извозчика и приказала ему двигаться в сторону Фонтанки. Добрались до Аничкова моста на Невском проспекте. Тут Ангелина Петровна отпустила извозчика и дальше пошла пешком. Оказавшись на берегу реки, она неспешно спустилась с набережной к самой воде и остановилась. Поставила около себя саквояж, открыла его и вынула увесистый камень. Что ж, вот и все. И не надо больше мучиться и страдать, бесполезно ждать и надеяться, чуда не произойдет. А произойдет то, что она решила.

– Господи! Прости меня, рабу твою! Прости за грех, который беру на свою душу! Прости меня, прости, о Господи! Все в руках твоих, все по твоей воле! Прими меня, несчастную! Господи, прости!

С этими словами она размашисто перекрестилась и решительно шагнула вперед. Но в тот миг, когда ее тело уже потеряло равновесие и накренилось над водой, именно в это неуловимое мгновение чьи-то сильные руки схватили ее сзади и рванули назад. Камень выскользнул и с шумом упал в воду, подняв тучу брызг. Раздался треск разорвавшегося от резкого движения платья, вода залила нарядную юбку.

– Опомнитесь! Не смейте этого делать! – срывающимся от волнения голосом крикнул человек.

Ангелина покачнулась и потеряла сознание. Нарядная шляпка упала на землю.

Когда она открыла глаза, то первым, кого она увидела, почему-то был Нелидов.

«Я сошла с ума, я брежу».

– Ну слава богу. Глаза открылись! Ангелина Петровна, голубушка! Очнитесь!

Феликс легонько потряс ее за плечи. Щеки Толкушиной горели, вероятно, Нелидов хлестал ее по щекам, чтобы привести в чувство.

– Вы что тут делаете? – только и могла промолвить Толкушина.

– Отношу несуразность вашего вопроса на счет вашего обморочного состояния, – попытался пошутить Нелидов. – Как вы изволите заметить, я тут спасаю одну прекрасную даму от ужасной ошибки, которую она попыталась совершить. Вам лучше?

Толкушина приподнялась и потерла лоб, покрытый липким потом. Обвела мутным взором берег реки, нескольких праздных зевак, которые уже стали собираться неподалеку, свое разорванное платье, открытый саквояж, помятую шляпу, на которую по случайности наступил нечаянный спаситель. По лестнице, ведшей наверх на набережную, быстро спускался городовой.

– Что здесь происходит, господа? – сурово спросил страж порядка.