Все-таки бесценная эта штука – опыт…

Между прочим, тогда же Борис Абрамович предложит и совершенно новую трактовку гибели Листьева: его, оказывается, убили вовсе не Гусинский с Лужковым, а Коржаков с Барсуковым, они же и организовали всю провокацию против самого Березовского.

«Весь этот цирк с арестом Березовского был устроен Коржаковым, – утверждал, например, подполковник Литвиненко. – Уже и камеру подготовили, куда его должны были посадить. По той же оперативной информации, к Березовскому должны были применить психотропное средство и до понедельника выбить показания о том, что убийство Листьева организовал он. Все это планировалось записать на кассету и показать Ельцину».

Какой смысл было Коржакову с Барсуковым одной рукой бросать Березовского в камеру, а другой – прятать его в Кремле, Литвиненко предусмотрительно объяснять не стал.

Коли уж речь зашла об истоках войны Гусинского с Березовским, не лишним будет отдельно остановиться на том, что стало, собственно, олигархическим яблоком раздора: на «Аэрофлоте».

Подобно «АвтоВАЗу», эта знаменитая на весь мир авиакомпания была одним из мощнейших осколков советской империи. Годовой оборот «Аэрофлота» составлял около полутора миллиарда долларов; он владел двумя сотнями самолетов и, что самое главное, продолжал сохранять монополию в области международных авиаперевозок.

Интерес к «Аэрофлоту» проснулся у Березовского совершенно случайно; с авиацией никогда прежде пути его не пересекались.

Началось все с того, что счета авиакомпании осенью 1994-го были переведены из «Мост-банка» в «АвтоВАЗ-банк», к которому Борис Абрамович имел самое непосредственное отношение (его «ЛогоВАЗ» был здесь одним из акционеров).

Впоследствии тогдашний глава «Аэрофлота» Владимир Тихонов будет объяснять эту рокировку настойчивыми рекомендациями со стороны первого вице-премьера Олега Сосковца (его помощник даже лично присутствовал на решающем заседании совета директоров «Аэрофлота») и небывалой активностью, которую развили Березовский на пару с Каданниковым.

Если Гусинский воспринимал «Аэрофлот» лишь как одного из бесчисленных своих клиентов, ни словом, ни делом не выделяя из общего ряда, то Березовский с Каданниковым, напротив, демонстрировали Тихонову исключительное уважение и готовы были вылезти из кожи вон, лишь бы затащить авиакомпанию к себе под крыло. Помимо, собственно, банковских услуг они предлагали создать совместную программу по обновлению авиапарка и разработке новых моделей самолетов; это окончательно и подкупило старого аэрофлотовца.

«Березовский, – вспоминает Владимир Тихонов, – поддерживал Каданникова в том, что нашими общими приоритетами будет реализация программ по модернизации и развитию „Аэрофлота“, превращению его в мощную национальную компанию. В противовес Гусинскому он много и красиво говорил о государственных интересах и роли России в современном мире… Перевод счетов „Аэрофлота“ в „АвтоВАЗбанк“ подразумевался как чисто техническая операция, предшествующая началу выполнения этих грандиозных планов».

Дело, конечно, прошлое, но все же я абсолютно уверен, что одними только красивыми посулами и волшебными чарами Сосковца история эта явно не ограничивалась. Перевод счетов в «АвтоВАЗ-банк» со всех точек зрения был затеей довольно сомнительной; к этому времени дела у банка шли из рук вон плохо. Только официальные его убытки составляли уже 7,6 миллиарда рублей, а просроченная задолженность и вовсе превысила 35 миллиардов.

Но Березовский – надо отдать ему должное – вовремя нашел у будущей жертвы ахиллесову пяту; нужную струнку, на которой мастерски и сыграл. Тихонов, как раз отпраздновавший накануне свой 60-летний юбилей, страстно мечтал удержаться у руля. И Березовский пообещал ему в этом помочь, поклявшись заодно в вечной дружбе и любви. Если учесть, что никаких других предложений Тихонову не поступало, а о связях и влиянии Бориса Абрамовича ходили уже легенды, стоит ли чересчур сурово корить его за излишнюю доверчивость; в конце концов, он и без того расплатился за нее сполна.

Так, в ноябре 1994-го был вырыт топор олигархической войны, а «Аэрофлот», по меткому определению самого же Тихонова, «выбрался из-под „Моста“ и угодил под колеса „ЛогоВАЗа“».

Все, что происходило затем, очень напоминает хрестоматийную сказку про лису и наивного зайца: была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Запустив Березовского в свой огород, Тихонов подписал сам себе смертный приговор…

Уже очень скоро стало выясняться, что все бесчисленные клятвы и обещания новый партнер выполнять не спешит.

«Серьезной помощи от него „Аэрофлот“ не получал, – констатирует Тихонов, – проблема инвестиций на модернизацию самолетного парка не решалась, западные партнеры не торопились привлекать в „Аэрофлот“ банковский опыт и кредиты, дела с приватизацией общества шли так же медленно».

«Однако требования Березовского, – продолжает бывший гендиректор, – стали угрожающе возрастать. Прежде всего, он предложил мне взять на работу несколько специалистов из его компаний „ЛогоВАЗ“ и „АВВА“… Я отказал, и Березовский не простил мне этой „ошибки“».

Вряд ли, перетаскивая «аэрофлотовские» счета в «вазовский» банк, Березовский изначально имел какие-то далеко идущие планы, скорее он просто хотел расширить клиентскую базу. Но, соприкоснувшись с авиакомпанией впрямую, увидев воочию, какие гигантские потоки крутятся здесь, глаза у него загорелись.

Он уже воспринимал «Аэрофлот» как свою личную вотчину, однако на пути его стояло непреодолимое препятствие: вопреки всем ожиданиям, гендиректор Тихонов оказался слишком советским руководителем. Без договоренности с ним начинать серьезную осаду было совершеннейшим безрассудством. И Березовский решает от Тихонова попросту избавиться; нет человека – нет проблемы.

Впоследствии, правда, эта малопочтенная, чисто коммунальная история будет представлена совершенно в ином свете.

Уже после всех скандалов вокруг «Аэрофлота» Николай Глушков, финансовый мозг синдиката Березовского и главный фигурант уголовного дела, станет утверждать, будто экспансия их началась лишь с момента прихода в компанию нового гендиректора – маршала Шапошникова.

(«Когда Шапошников пригласил меня на работу, я ему отказал. Не хотел ковыряться в этом дерьме. Но маршал меня уговорил».)

Самат Жабоев, успевший полтора месяца поработать первым замом Шапошникова, лишь саркастически усмехается по этому поводу:

«Полная ерунда. Еще до Шапошникова мы долго обхаживали Тихонова, но он оказался крепким орешком. Где-то полгода продолжалась наша борьба. А потом все очень удачно совпало: Шапошникова сняли с какой-то очередной должности, его нужно было срочно трудоустраивать. И Боря подсказал Сосковцу с Коржаковым, что лучше всего назначить его в „Аэрофлот“, он подходил туда по всем статьям – летчик, маршал авиации. Нам это было крайне выгодно, поскольку Шапошников ровным счетом ничего в финансах не соображал».

По сей день журналисты силятся понять, на чем Березовскому удалось подцепить Шапошникова. Мало кто верит в банальный подкуп – последний советский министр обороны, а впоследствии секретарь Сов-беза не производил впечатления закостенелого корыстолюбца.

Ответ на этот вопрос я обнаружил в базе данных «Атолла», в записи телефонного разговора Николая Глушкова и Бадри Патаркацишвили – двух верных соратников Березовского. Судя по всему, диалог этот состоялся сразу после прихода Шапошникова в «Аэрофлот».

Глушков: Ты в курсе, что Коржаков сегодня звонил Евгению Ивановичу (Шапошникову. – Авт.)?

Патаркацишвили: Нет, не знаю.

Глушков: Тогда я тебе рассказываю. Он позвонил ему сегодня (это мне Саша сказал) и говорит: «Ну чего, будем Березовского мочить. Завтра, говорит, мы присылаем к вам своего наблюдателя смотреть, чего там делает группа, а Березовского будем мочить…» Прямым текстом.