Однако место еще нужно отыскать. В сгущающихся осенних сумерках не видно ни зги, да и криком парень позвать не мог - во рту ведь носок. Все деревья были одинаковы на вид, тропки убегали из-под ног, черты расплывались. Подул ветер - шелест и шорохи вовсе заглушили всякий иной звук. Тут и дождь подоспел.
Генерала обнаружили пару часов спустя. Он успел к тому времени надуть в штаны. Его отвязали, и он свалился как подкошенный. Когда вытащили кляп, первое, что он вымолвил, была клятва укокошить кое-каких недомерков.
Несколько дней, пока не улягутся страсти, соблюдали перемирие. Позже я сам угодил в западню. Меня, как антилопу, отделили от общего стада и стали пулять по ляжкам, пока я не закричал, что сдаюсь. Боль была адская! Все ноги покрылись лиловыми разводами. Я крепился, стараясь не заплакать, а чуваки тем временем спорили, кому из них причитается обещанный блок сигарет. Потом их главарь повалил меня на землю и сказал, что сейчас я отведаю того же, чего давеча отведал он сам. Он стянул с меня носок и поливал его, пока носок совершенно не пропитался мочой. В горле у меня пересохло, в голове шумело от страха. Я приготовился к худшему. Пусть они хоть что - не буду плакать. Я должен выдержать, вынести любую боль. Грош мне цена, если струшу!
Вдруг в отдалении послышалась возня. Часовой крикнул "атас". Заслышав звуки приближающегося боя, главарь остановился в нерешительности.
– Беги! - приказал он и наставил на меня дуло. Остальные сделали то же самое. Предчувствуя боль, я затаил дух и бросился прочь. Бежал, виляя из стороны в сторону. Пули зашлепали по телу, обжигая огнем.
– Не попали, не попали! - заорал я сквозь слезы, испуганно обернулся.
В эту секунду выстрелил главарь. Я упал. Навзничь, приземлившись спиной на моховую подушку. Открыв глаза, я понял, что ослеп.
Кто-то крикнул: "Харе стрелять!"
Наступление прекратилось. Послышались шаги. Башка трещала как барабан. Боль, чернота. Я потрогал лицо. Что-то горячее, липкое.
– Черт! - выругался кто-то. - Несите воды!
Вокруг меня собиралась толпа.
– Ничего не вижу, - сказал я, меня тошнило.
– В глаз попало! Черт, кровищи-то!
Мне дали мокрую тряпку, я стал протирать глаза. Сел, чувствуя, как с лица капает кровь. Я еще повозил тряпкой. Осторожно потрогал.
В ужасе заморгал, но в глазах только плыл туман. Я потер сильнее. Чуть получше. Тогда я выжал тряпку, струйки воды побежали, омывая лицо. Поморгал. Закрыл один глаз. Другой. Фу, господи, не ослеп! Но на переносице вздулся бугорок.
Пулька попала как раз между глаз. А ослеп я от крови.
На сегодняшний день решили больше не воевать. Ниила сумел выковырять пулю раскаленной булавкой, а дома я соврал, что из-под грузовика выскочил кусок щебня и попал мне в лицо. Со временем рана зажила, но шрам остался.
На том потешная война для меня закончилась.