— Если бы я не знала, что все это только сон! — ей так хотелось обмануться! Но эта грань, она казалась столь же очевидной, нерушимой, как черта, отделявшая город от снежной пустыни.

— Разве это плохо? — на губы женщины легла улыбка. — Способность осознавать во сне то, что ты спишь — один из самых великих даров. Благодаря этому ты сможешь путешествовать по странам сновидений, тебе откроются самые сказочные миры, которых ты никогда не увидишь наяву, ты поймешь многое из того, что закрыто для живущих лишь жизнью света, пройдешь тысячу дорог, вместо той одной, что тебе дарована судьбой.

— Но как я смогу? Я не в силах сделать и шага…!

— Ты просто еще не научилась ходить, дорогая.

— Ты научишь меня? Ну пожалуйста! Я так хочу увидеть чудеса!

— Когда я рядом с тобой, я — это ты, и пока ты не овладеешь этим искусством, оно не будет ведомо и мне.

— Но как же быть?

— Попроси Шамаша рассказать о путешествиях во сне. Он — вечный странник. Ему ли не знать.

— Да, конечно! — девочка радостно подпрыгнула. Ей захотелось броситься бежать, поскорее отыскать мага, но Метелица остановила ее, удержала в своих объятьях.

— Постой, дорогая. Еще один миг, прежде чем ты проснешься. Дай мне налюбоваться тобой. В твоих глазах я вижу себя такой юной…! - ее очертания начали тускнеть, голос становился все более тихим и далеким. — С днем рождения, дорогая. Тебя ждет прекрасный, радостный день. Я вижу, вижу: все приготовили тебе замечательные подарки. И один из них… Альматейя, моя маленькая Айя, один из них и от меня тоже…

— Мама…! - вскрикнула девочка, схватилась за холодную белоснежную руку, пытаясь удержать, не давая уйти, боясь потерять навсегда, но…

— Что ты, милая? — донесся до нее совсем другой голос.

Девочка открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Лину.

— Тебе приснился холодный сон? — она погладила девочку по голове, успокаивая.

— Нет, нет! — ей хотелось вернуться назад, она не успела так о многом спросить… Но она не могла. Мати застонала: — Это был такой чудесный, сказочный сон! Мне так не хотелось просыпаться!

— Прости, лапушка, но ты закричала… — рука женщины дотронулась до лба Мати, проверяя, уж не заболела ли та. Но нет, жара не было. И хотя глаза девочки продолжали лихорадочно блестеть, от них не веяло болезнью, в них светилась, переливаясь, радость, прикосновение к чуду, соединенные с грустью расставания и обидой за то, что все так быстро закончилось. — Раз это был добрый сон, значит, — улыбнувшись, продолжала Лина, — боги поспешили первыми поздравить тебя с днем рождения.

— Да, — девочка потянулась, словно котенок, мечтательно глядя сквозь пространство куда-то в неизвестность. — Ко мне приходила Метелица…

— Ну конечно, милая, как же иначе? Ведь именно Она помогала тебе появиться на свет. Она — твоя вторая мама — мама по душе… А теперь, если ты проснулась, давай-ка умываться и одеваться. Ты ведь не собираешься весь день рождения проваляться под одеялом? Вот-вот начнется праздник. Все так ждали его, так готовились. А праздновать не могут — новорожденная-то до сих пор где-то пропадает, — она пододвинула поближе миску с горячей водой, взяла в руки тряпицу.

— Я сама!

— Конечно. Ты ведь уже совсем большая, — Лина продолжала улыбаться. Мати всегда нравилось, когда с ней возились, ухаживали, словно за крохой, не желавшей взрослеть. И вот теперь, в день рождения, когда сами боги готовы видеть даже в старике ребенка, она хочет вести себя как взрослая. "Удивительно! Нет, второй такой, как эта малышка, не сыскать в целом свете!" — думала она.

Между тем Мати старательно умылась, стирая последние следы сна.

А потом женщина достала принесенное ею платье. Увидев его, девочка застыла, не в силах отвести глаз. Оно было таким красивым! Нежно синего цвета, сделанное из прекраснейшего легкого шелка, похожего на ту ткань, из которой боги сшили купол небес, с кружевной оборкой, серебряным шитьем.

— Это мне? — только и сумела прошептать она.

— Подарок твоего отца. Он так хотел угодить тебе! И, — глаза женщины с вызовом взглянули на девочку, — очень расстроится, если ты не наденешь его. Он решит, что тебе не понравился подарок.

— Я…Я… — ее руки коснулись шелка. Он был таким мягким, так ласкал кожу. — Оно мне очень нравится! — ее лицо сияло счастьем. Но вдруг на него набежала тень: — Только разве можно? Ведь мы в пустыне, не в городе! Я замерзну…

— А тебе сейчас холодно?

— Нет, — она только сейчас обратила внимание, как тепло в повозке, даже жарко! Одеяла, откинутые еще во сне, сиротливо лежали в стороне. — Но почему? — все было так странно…Она не могла понять…Если, конечно, не произошло чудо, ведь Айя же обещала, что ее ждет чудесный день.

— Это часть сюрприза…И чем скорее ты переоденешься, тем скорее узнаешь все остальное.

Ей не пришлось уговаривать девочку, которая уже сама спешила снять тяжелые шерстяные одежды, накрученные на тело как капустные листья на кочерыжку, и надеть платье…

Мати глубоко вздохнула. Ей сразу стало так легко! От платья пахло цветами, солнечным утром в городском саду. Оно навевало самые прекрасные мысли и сказочные фантазии. Пока она сидела, рассматривая свою обнову, прислушиваясь к ней, как к живому существу, Лина заплела волосы девочки в косу, незаметными движениями руки превращая белую атласную ленту в большой, похожий на распустившийся бутон розы, бант.

— Теперь вот это, — она протянула ей белые гольфы, длинные, до самого колена, с забавными синими шариками-помпонами наверху. — И это, — в ее руках появились маленькие аккуратные туфельки. — Наш с Лисом подарок тебе. И мы тоже расстроимся, если ты не наденешь…

— Что ты, Лина, они такие замечательные! — Мати все так нравилось, одежда казалась просто чудесной, жалко только, что нет зеркала — ей страстно хотелось полюбоваться собой… Но она знала: эти хрупкие отражающие стекла — лишь для городов. Им не место в караване. — И в самый раз!

— Мы очень старались угодить тебе, — женщина улыбнулась.

— Спасибо! — девочка на миг приникла к ее груди.

— Осторожно, милая, ты помнешь платье, — нет, всякий раз, когда Лина видела Мати, ей страстно хотелось собственную дочку. Пусть у нее уже было два сына, но… "Атен не будет против. Законы каравана говорят, что если семья может прокормить третьего ребенка, ей разрешается… У нас богатый караван. И Лис подарит мне дочку!" — Ну, ты готова? Тогда пошли! — и она отодвинула полог.

Девочка осторожно выглянула наружу. Ей вдруг стало неуютно, страшно от того, что ждало ее за гранью маленького привычного мирка повозки. Но эта неизвестность так манила… И Мати выскользнула наружу.

— О, ты уже проснулась! Ну наконец-то! А я-то начал думать, что ты собираешься проспать весь день и нам придется праздновать без тебя, — усталые, покрасневшие от бессонной ночи глаза отца лучились добротой и счастьем. Его малышка была так красива — ну просто маленькая богиня!

— Ну что ты, папочка! — воскликнула Мати, подбежав к нему. — Ведь сегодня мой день рождения! Не могу же я проспать день, который ждала целый год!

— Чей день рождения? Ах твой день рождения! Ну тогда поздравляю, милая. Будь счастлива, дочка, — он поцеловал ее в щечку, прижал к груди, затем осторожно взял за ушки. — И сколько же раз мне нужно за них потянуть? Одиннадцать? Чтобы ты выросла большая, красивая…

— Ну все, папочка, хватит, — смеясь, девочка прижала ладошками уши, пряча. — Мне очень понравился твой подарок!

— Так приятно видеть тебя столь красивой и счастливой, что, думается мне, себе я сделал куда больший подарок, нежели тебе.

— Пап, а это платье магическое? Почему мне в нем совсем не холодно? — и тут она заметила, что отец тоже сменил теплые одежды пустыни на легкие городские штаны и косоворотку. И Лина была в одном цветастом сарафане, и остальные караванщики, стоявшие рядом, дожидаясь своей очереди, чтобы поздравить новорожденную… Мати оторвала удивленный взгляд от людей, все еще не понимая, что происходит, посмотрела вокруг… И не узнала шатер.