— Младший. Дружил я с ним когда-то… И держал на руках его детей. Значит вот так.

— Значит, вот так — зачем-то повторила она — Возьмёшь?

— Нет. По нашим обычаям можно брать родовое кольцо с тела поверженного противника. Не принято брать оружия. Настоящему воину надлежит иметь его при себе. — он замолчал на несколько секунд, а потом спросил. — Ты не запомнила, серебряного кольца на мизинце не было? Тоненького такого.

— Было. Оно осталось у него.

— Мститель. Не знаю зачем пришли другие, но он — убить меня. Только за этим. Ни за чем больше. Кровью смыть пятно позора с чести рода. Честь рода. Благородство. Их всегда мало, людей, помнящих о чести. Потому и пошёл с десантом. Думал, что я обязательно буду близко от тебя. Он раньше, чем ты понял почему я здесь.

— Ещё раз прости, Элендиэленделииванкэреналандалинделиетинэртинден — она впервые назвала его по имени.

Тронула улыбка резкие черты. Мягче стал взгляд.

— Ты просто не можешь быть виноватой, Прекрасная Марина. Музыкой в твоих устах звучит мое имя. Я очень долго не слышал его.

— Если не так, то достань Глаз Змеи. Это ведь тоже будет род танца.

— Ты сам всё знаешь…

— Мы будем на равных…

— Мне не одолеть тебя. А тебе не доставит радости победа над слабейшей.

— Вот ты и сказала, чего я никогда не думал услышать от тебя.

— Что именно?

— Ты назвала себя слабой.

— Я стала сильной, ибо когда-то очень хотела жить. Я была слабой. Как и все.

— Не верю.

— Как хочешь.

Кончается короткий зимний день. День, так и не ставший началом великой любви не последних людей. Но ни один из них никогда не позабудет об этом дне.

Глава 6.

Паутина. Новое государство, создававшееся на руинах империи напоминает именно её. Узлы — города. Нити — дороги. И тем, кто оказался между нитями лучше либо согласиться на этот порядок, либо исчезнуть.

И центр паутины. Руины столицы. Хотя теперь это уже довольно большой город. И руин там с каждым годом всё меньше и меньше. И даже вновь бьют фонтаны на возродившемся

''Проспекте грёз' . А если государство — паутина, то кто глава? Правильно — паук следящий за всеми нитями и реагирующий на малейшее изменение их натяжения.

Паук так паук. М. С. и более 'лестные' эпитеты доставались. Только вот где эти писатели? Кого уж нет, а кто тут, под рукой, сидит и трясётся. Прячется за спинами тех, кого поливал грязью недавно.

Ну, да мы не злопамятные. У нас просто память хорошая.

Одна из нитей паутины протянулась даже за границу бывшей империи — Ан д' Ар. Весьма памятный многим бывшим солдатам 6 фронта город. Когда-то гремело в его окрестностях одно из кровополитнейших сражений Великой войны. Так и не взяли город грэды. Но сотни тысяч полегли на ближних и дальних подступах. И не меньше полегло там и мирренов.

Но… когда это всё было?

Во время второй войны с чужаками город очень сильно бомбили. Однако, десантов почти не высаживали. А защищали город императорские гвардейцы. Элита мирренской армии, наиболее преданные императору войска. И наиболее боеспособные.

Империя рухнула, но они остались. И не допустили сползания в хаос и анархию какого-то куска привычного для них мира. Колоссальные военные склады в окрестностях города оказались далеко не полностью разбомбленными. Но что-то мешало гвардейцам начать активные действия по созданию нового государственного образования.

Они предпочли заключить договор с бывшими злейшими врагами. И стать их передовым форпостом. Одним из звеньев паутины.

Кое-как приведённая в порядок дорога. И посты на ней. Связывает дорога два города. Когда-то её звали 'Дорогой смерти' . Сейчас не так.

И довольно странно видеть, как разговаривают два немолодых солдата. У одного — медаль 'За оборону Ан д' Ара' . У другого — медаль с лаконичной надписью 'Ан д' Ар. 955 '. Когда-то два человека смотрели друг на друга через перекрестия прицела.

Хотелось гвардейцам быть частью чего-то большего. Всё-таки сомнительная честь быть первым в деревне. Куда достойнее — вторым в империи. Мирренскому генералу вовсе не хотелось быть атаманом. Пусть даже и очень крупной шайки. И просто защищать свалившиеся на него квадратные километры он не хотел.

Стремится надо всё-таки к чему-то большему. Не можешь сам — встань рядом с теми, кто смогут. И что с того, что ты будешь ведомым?

— На корабле я выяснил кое-что из предыстории нападения.

— Не думала, что хоть какая-то секретная информация уцелела.

— Секретная нет, но я просто внимательно прочел официальные хроники. Помнишь, кто такой?

— По прозвищу Миротворец?

— Он самый. Так это он.

— Что он?

— Инициатива нападения исходила от него.

— Не понимаю — просматривая старые хроники к этому деятелю М. С. прониклась даже чем-то похожим на симпатию. Принципиальный противник военного захвата населенных планет. Сдержанно негативно относился к планам колонизации земли — Мы что убили тут у него кого, что он так переменился?

— Сам не пойму, но оратор он талантливейший. И интриган — десятка Саргонов стоит. Судя по доступным материалам, имела место быть тенденция, оставить вас со всеми вашими бомбами, и ограничится дальней блокадой.

— Поясни.

— Держать тут агентуру, и следить что бы вы не доросли до межзвездных перелетов.

— И всё?

— Судя по известному мне про дальнюю блокаду, да. И тут неожиданно Миротворец наш переменился, и весьма гневно потребовал проведения акции возмездия. А если он попер — то не обижайся, это что-то вроде тебя — прет, как танк и не остановишь ничем. Думаю, Миротворцем он и остался. Просто он решил, что для мира будет лучше, если вы никогда не сможете применять своих бомб.

— Знакомо… Только. Джин уже выпущен из бутылки. Бомбы скоро будут и у вас.

— Не только в бомбах дел. Вы слишком пластичны, энергичны и просто на лету схватываете новое. Мы же… Слишком горды. И не гибки. Слишком застыли в своем величии. Только. Я впервые увидел начало. Начало конца. А я не дальше всех вижу.

И ещё вот что меня смутило: На начало войны флот был в разгоне. Сама знаешь, мы дрались с крылом из флота Весеннего Ветра. Теоретически, корабли флота Осеннего Ливня могли бы оказать поддержку. Но их словно случайно услали обследовать недавно открытую систему. Корабли могли бы подойти только через три года. Конечно, планету считали слаборазвитой. Но ведь подстраховаться-то надо! Такую армаду незачем отправлять для исследования системы, где все равно ничего нет, кроме газовых гигантов.

Приди тогда весь Весенний Ветер… Не обижайся, подруженька, но раскатали бы мы вас. Тогда я думал — слишком много случайностей сложилось вам на пользу. Теперь — не уверен. Причина поражения кроется не только в вашей доблести.

— Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно отдал нам на съедение экспедиционный корпус, преследуя какие-то далеко идущие планы?

— Именно. Только я не имею ни малейшего понятия о них. И теперь о них не узнает уже никто. В том числе, и из-за вашей любви к редкоземельным элементам.

— Если бы землян не было, их стоило бы выдумать. Ох, и не нравится мне это! Ненавижу быть пешкой в играх, смысла которых не понимаю.

— Пешки бывают и проходными.

— Но не все доходят до последней черты.

Всё по-прежнему, да не вполне. Не тот уже этот мир. Совсем не тот. И непонятно, почему. Вроде бы всё по-прежнему. Но солнце ярче. И снег белее. Всё вокруг какими-то новыми красками играет. Необычно всё. И радость доставляют банальные вещи.

Она ещё просто никогда не любила. Маленькая Марина Саргон, дочь великой и страшной

М. С… А мир для неё переменился навсегда.

Человек старше её лет на семь. Может даже больше. А ей всё равно. Он только недавно стал Чёрным. А ей всё равно. Он есть, такой, какой есть, и она любит его. Она мечтает находиться рядом с ним, жаждет постоянно слышать его голос. А он… заметит ли он её как человека, а не как дочь М. С.?