Раньше Мариция имела с ним дело, но никогда людоед не выказывал такой открытой враждебности. Она решила быть начеку.

Рабыня помогала Голгрину есть и даже иногда кормила, как маленького ребенка. Сам Великий Лорд в это время говорил об успехах их союза, настоящих и будущих.

— Об Амбеоне все отзываются только в превосходной форме! Крепости выросли за пределами старого Сильванести! Много урсув суурт строят новое королевство, верно?

— Мы стараемся сделать многое. Но мне говорили, людоеды тоже процветают, разве не так?

— Все прекрасно. — Голгрин ответил слишком быстро, поднимая кубок. — И мы еще больше прославим предков делами!

Людоед сделал паузу, поправляя цепь на груди, — это движение Мариция видела часто. Каждый раз под тканью что-то перемещалось. Прикидывая, чтобы это могло быть, она поддерживала беседу:

— Есть ли необходимость в поставках?

— Как мило со стороны минотавров. Но, боюсь, нам ничего не надо.

Еду унесли, и Голгрин расслабился — в чуть неудобной позе, на взгляд Мариции, отчего пролил несколько глотков вина. Он движением руки отослал всех рабов, включая даже служанку.

— Было бы лучше, если бы мы поговорили без свидетелей, — прошептал он пораженной командующей.

— Ты имеешь в виду и телохранителей?

— Это было бы мудро, — сухо сказал людоед.

Мариция немного подумала, а потом повернулась к своим воинам:

— Ждите меня снаружи.

— Но, миледи, тебе не надлежит...

— Вы слышали приказ? Оба. Снаружи.

Голгрин кивнул:

— Я все понимаю и в знак дружбы удалю своего телохранителя первым.

Нагрок с неохотой вышел, следом потянулись и минотавры.

Мариция посмотрела на Великого Лорда и произнесла:

— Не волнуйся, я смогу убить тебя и без их помощи.

— Это была бы забавная битва, без сомнения, — безрадостно сказал Голгрин. — Интересный бой, Мариция. Самый интересный.

Это был первый раз, когда людоед назвал ее просто по имени.

— Продолжим, Голгрин. Нам надо скоординировать планы, ибо мятежники уничтожили слишком многих — и людоедов, и минотавров. Я хочу его голову.

— Прекрасно тебя понимаю.

— Не думаю, что понимаешь. Я имею в виду, что хочу лично распотрошить Фароса. Видеть дергающееся тело, вспороть ему брюхо и отрубить рога. Ясно?

Голгрин широко улыбнулся, обнажив клыки:

— Звучит по-людоедски, Мариция, очень по-людоедски!

— Он убил моего брата, и я требую мести!

— Тут мы солидарны. Но мне Фарос тоже нужен. — Великий Лорд выставил вперед обрубок руки.

— Ты потерял только руку, а я...

Голгрин прервал ее:

— Для урсув суурт рука важна?

Мариция вспомнила колонны инвалидов... неполноценных минотавров, не годных к войне. Потеря руки способна ужасно понизить жизненный статус имперца.

— Безусловно да.

— А людоедам без нее — смерть. — Он сорвал повязку, показывая прижженную рану. — Однозначная смерть.

— Но ты выжил...

Снова последовала безрадостная усмешка:

— Но я же — Голгрин.

Здоровой рукой Великий Лорд потянул цепочку на шее, вытаскивая непонятный сверток.

— Я выжил, Мариция, но еще и многое запомнил. Потому ношу это у сердца — для освежения воспоминаний.

Он дернул шелк на свертке, и перед Марицией закачался ужасный талисман — мумифицированная рука. Рука Голгрина.

Кто-то старательно высушил и набальзамировал отрубленную конечность. Сохранились даже ногти.

— Помню каждый сон, каждый час. Я выживаю, Мариция, но все это в моем сердце. Запомни это и передай остальным — Голгрин больше, чем рука!

Он отшвырнул цепочку и ударил себя здоровой конечностью в грудь.

— Голгрин — власть! Голгрин — сила! Голгрин — Блотен и Керн!

Глаза людоеда фанатично блестели, и Мариция мудро решила его не прерывать. Тон Голгрина внезапно сменился на интимно-товарищеский, он мягко повесил цепочку на шею и спрятал свой талисман под мантию.

— Ладно, все не так уж важно! Фарос еще далек от нас, решим, кто его убьет, когда поймаем.— Голгрин растянулся на подушках, предварительно вытащив из под них скатанную карту. — Итак, готов выслушать твой великий план!

Вздохнув, Мариция начала излагать. Весть об уходе Фароса из Керна застала ее перед самым отъездом, и командующая была удивлена, когда Голгрин сообщил ей об убежище на севере от острова Картай. Она спросила, откуда у людоеда такие источники, но тот лишь улыбнулся и сменил тему.

Разговор затянулся до самого вечера. Когда последний вопрос был решен, Мариция вздохнула и потянулась за мечом с кинжалом.

— Нет никакой необходимости уезжать так быстро, — вежливо заметил Голгрин.

— Мне надо многое передать офицерам и капитанам. Думаю, тебе придется заняться тем же самым.

— Я бы хотел... поговорить с тобой о Бастиане.

— О Бастиане? — заколебалась Мариция. — Но почему?

— Я знаю, как вы были близки, у тебя, кроме него, никого не было, если не считать великого Хотака... понимаю твою жажду мести...

Командующая безучастно слушала.

— До меня доходили слухи... — Великий Лорд налил себе еще вина. — Слухи о Бастиане, сражающемся рядом с Фаросом...

— Я тоже слышала. Пустая болтовня.

Людоед пригубил вино:

— Но он жил в Керне тайно...

Рука командующей напряглась на эфесе.

— Он был хорошим легионером. Поэтому выжил.

— Но какая жалость... Он был рядом, а вы так и не встретились...

Мариция старалась ничем не выдать волнения:

— Да, очень жалко.

Голгрин наклонился вперед, и Мариция впервые заметила, как он вертит нечто в здоровой руке. Маленький предмет. Ее больше не интересовала беседа — внезапно захотелось обратно на корабль.

— Ты всегда была верной брату...

— К чему все эти намеки?

Он пожал плечами:

— Чтоб получить ответы, не более того.

Мариция сделала шаг к двери.

— Как печально было не поговорить с ним в последний раз. — Голгрин тоже встал.

Кровь бросилась командующей в лицо.

— Я уже сказала, да, печально. А теперь прости, милорд...

— Не хотелось бы тебя отпускать без этой вещички, — твердо произнес людоед.

Когда Мариция обернулась, Голгрин швырнул предмет в нее. Тот полетел чуть в сторону, но инстинкт заставил Марицию поймать его на лету.