Женька попробовала было трепыхаться под пристальным и ждущим взглядом зелёных глаз, но быстро утихла. Да в самом-то деле, надо же когда-то пролить свет на эту тайну — есть вещи, которых даже и маме говорить нельзя. А вот подруге можно душу излить, на козлов пожаловаться… по мере рассказа лицо Принцессы мрачнело.
— Жаль, что я удержала Владимира, когда он хотел свернуть братцу моему шею, — она вздохнула и отвела было взгляд в сторону.
А потом замерла.
— Ещё раз — подробнее — как выглядела та наркота, которой он тебя обкурил?
Когда Женька с перекошенным от отвращения лицом описала высохшее растение, то поневоле обратила внимание на выражение лица собеседницы. Такой смеси изумления, радости и боли трудно себе представить.
— Ох и дураки же вы оба, — а затем совершенно неожиданно Принцесса расплакалась. Пусть и бывшая, а всё же, им по должности не положено…
Часть восьмая. Пожар
Война не утихает надолго. Это тот пожар, который никогда не страдает от недостатка пищи. Бывает иногда, что огонь подспудно тлеет, прячась под тонкую и хрупкую корочку очередного «вечного» мира. Только, лёгкий курящийся дымок напоминает — не всё так гладко. Не всё тишь и благодать. И когда вновь народится обильная жатва для всемогущего пламени, становится достаточно лёгкого толчка, чтобы вновь заполыхало чадное пламя. Чтобы закружилось вороньё, покрывая небо чёрными тучами смрадного дыма, а сама земля под ним корчилась и содрогалась в муках, ощущая на себе неумолимую поступь могучих легионов…
Зелёные и затянутые поволокой воспоминаний глаза Принцессы вдруг распахнулись.
— Слушай, Джейн — а ведь, это так здорово, что я нашла тебя!
Из дальнейших слов Женька со смутившим саму себя спокойствием услыхала, что дон Ривейра таки оказался прав. Война не просто подступила к королевству — она властно вступила в его пределы. Чёрный дым горящих городов и сёл пачкал небо цвета ранней осени, и самое в том паскудное оказывалось то, что это был дым наших сёл. И наших городов.
— Орки применили новую тактику вторжения — шаманы перебрасывают через какие-то клочья тумана мелкие отряды в разные места… — Принцесса судорожно сглотнула и побледнела от ненависти. — Мы не можем ни собрать в одном месте большую армию и разгромить захватчиков в бою, ни организовать сплошную линию фронта.
Весть об этом Женьку немного смутила. Вот оно, казалось бы — то самое, где бешеная леди Джейн могла бы проявить свою силу Воина! То, к чему она подсознательно готовилась, училась столь долго и тщательно. И всё же, под горло подкатила просто какая-то холодная пустота. Всё-таки, война это не поединок тет-а-тет, и даже не рыцарский турнир…
— Что Вовка… то есть, Маршал?
Принцесса сначала скорчила этакую симптоматично-кислую физиономию под всё той же блондинистой чёлкой — ясное дело, так и не смогла забыть брательника Женькиного, до сих пор к королеве ревнует. Но потом всё же процедила с выползшим наружу непонятным выражением, что Маршал сейчас сколачивает летучие отряды конницы и спешно организует партизанское движение. Когда рыцарям и баронам удалось растоловать, что тут к чему, те пришли в полный восторг.
Женька усмехнулась. Ну ещё бы! Какому толковому командиру отряда понравится, когда ему сверху спускают бесполезные, а главное, часто запаздывающие приказы? А тут вольному воля, бей вражин где найдёшь и как считаешь нужным — главное, принести тем побольше урона и при том поменьше потерять своих людей. И уж на своей земле да в насквозь знакомых местах то делать куда как сподручно. Перехватывать мелкие отряды, лазутчиков и разведчиков. Перекрыть связь и подвоз фуража, то да сё.
— Дон Ривейра тоже отправился со своими кирасирами, и слухи о его геройствах уже долетели до подножия трона, — Принцесса наклонилась чуть поближе и этаким доверительно-интимным тоном поведала, что нынешняя королева-маменька за разлуку и свои тревоги очень осерчала на Маршала, и тот на всякий случай перенёс свою ставку в загородный охотничий домик — подальше от столицы…
Так здорово оказывалось сейчас нежиться всей чистой попой в ласковой неге шёлковых простынь и мысленно думать о войне. Она где-то там, далеко, грозная и грязная. Пусть и гибнут там сейчас десятки людей каждую минуту, однако здесь, на широком ложе, так прекрасно ощущать себя молодой, крепкой и здоровой!
А самое главное, выспавшейся и наотдыхавшейся до немогу…
— Ладно, Принцесса, — зевнув, озвучила Женька кое-какое отражение своих мыслей. — Сами орки вторглись, сами пусть теперь и расхлёбывают кашу.
Валявшаяся на соседней подушке подруга для начала столь же душераздирающе и даже с протяжным рыком зевнула. Она не поняла весьма специфического юмора, по каковой причине откровенно забеспокоилась. И пришлось борющейся со сном и собственной ленью Женьке рассказать тот анекдот, когда на тёщу одного молодого человека в зоопарке напал лев.
— Сам напал, сам пусть и отбивается? — Принцесса хохотала как подорванная. — Если это не про мою или твою маменьку, то я уж и не знаю!
Женька улыбнулась. Какая это, оказалось, прелесть — спать на с вечера затребованном раскапризничавшейся принцессой шёлковом белье! Ведь натуральный шёлк оказался ничуть не холодным и не таким скользким, как синтетическая вискозная подделка на родине. Бог ты мой! Это же такая прелесть — гладит и ластится к коже, словно ладонь… чтоб тебе кисло стало, Тимка! Эх, в какой бы дали сейчас ни оказался и не казался прежде родной мир, но тамошней и тогдашней Женьке стоило посочувствовать.
— Так что, ваше высочество — встаём и организуем что-нибудь выдающееся? — в голосе Принцессы отчётливо угадывалась надежда. Сообразила, стервочка, что есть у леди Джейн по поводу будущего кое-какие идеи…
Рывком перевернувшись, Женька прижала Принцессу к подушке и с этакой задушевной проникновенностью заглянула в эти в панике заметавшиеся зелёные глаза.
— На свете есть только одна Принцесса — и это ты. Равно как есть два по этому поводу мнения: одно моё, а второе неправильное, — ласково, почти любовно проворковала она, ничуть не подумав отпускать из-под своей власти смятенную душу жертвы…
С вечера в бедовые головушки обеих вдоволь откушавших сладенького белого винца девиц шастнула одна и та же мыслишка. В самом деле, это одиночество уже достало до крайности — а темперамент у Воина и Принцессы оказался ещё тот! И непременно бы вызвали кое-кого из большого мира да произошло бы сладкое средь широкой постели в горячих и смятых шелках, если бы в тот момент, когда перед зеркалом уже непременно следовало перейти к решительным действиям, Женька с бешено колотящимся сердцем вдруг не опомнилась.
— Слушай, подруга, а утром нам не стыдно будет смотреться в зеркало?
Всего лишь чуть, на миг и волосок дрогнул откровенно зовущий взгляд Принцессы, а потом постепенно прояснился. Зовущие ладони её соскользнули с прозрачной глади, не забыв напоследок дёрнуть напарницу за ушки.
— Растёшь, леди Джейн…
Вот и сейчас, прижатая к постели Принцесса кое-как приподнялась и шаловливо чмокнула Женьку в нос.
— Рассказывай, что удумала. Ни в жизнь не поверю, будто ты проста, как подобает обычному Воину.
Чуть смущённая Женькина улыбка всё же поведала обеим, что таковой образ мыслей Принцессы ей таки нравится. Но… но!
— Лёгкий завтрак, а потом вываливаемся в ставку братца. Охотничий домик, говоришь? Славная нам скоро предстоит охота, — при этом она так сладко и многозначительно облизнулась, что обе подозрительно часто дышащие девицы расхохотались.
— Слезь с меня, — пискнула полузадушенная Принцесса и кое-как отдышалась.
Сказано — сделано. Разминка-пробежка и дюжина разгромленных мест в замке то так, не в счёт. Тем более, что сразу после настоятельно рекомендованного коварной Женькой ледяного луша (мы ведь торопимся, Принцесса?) они обе вломились в до сих пор поражавшую размерами трапезную. Наскоро побросав в себя некую пародию на маменькин салатик и несколько ломтей хлеба (ну не удавались грубоватому орку изыски европейской кухни), девицы вывалились в полутёмный коридор. И вот так, обе в чёрт знает чём и со здоровенными бокалами апельсинового сока в лапках, объявились в давешнем и ничуть не сгоревшем тренировочном зале перед тем самым зеркалом.