Имелась там и посадочная площадка - обычный синий пятачок, истершийся от времени и еле видимый. Сквозь спускающиеся к ней каменные ступени лестницы пробивались сорняки.

Мэдисон присмотрелся повнимательней. По всему закругленному фронтону дворца с остатками позолоты, принятый им поначалу за декоративные фестоны, висел мох. Сухие ветви, занесенные сюда ветром, захламляли закругляющиеся лестницы и террасы.

Пассажиры вышли из аэромобиля и воззрились на дворец.

– Боже! - изумилась Крошка.

Открылась дверь, скрывающаяся в массивной решетке.

К прибывшим бежал старик с развевающейся седой бородой и с палкой в руке.

– Сюда нельзя! Сюда нельзя! - орал он. Затем эта куча лохмотьев остановилась и сердито прокричала: - Вы нарушили границу чужих владений! Владений планеты Флистен. Живо улетайте, или я вызову охрану!

К нему вразвалку подошел мажордом.

– Комендант Спурт, руку даю на отсечение, что у вас и одного-то охранника нет. На колени, старый олух!

– В аду я вас всех видел!

Мажордом повернулся к Крошке:

– Это оскорбление, которое вы не можете простить, ваше величество. Здесь все так запущено: дорожки заросли сорняками, фонтаны не работают. Вспомните, в каком образцовом состоянии вы нашли свой дворец в Дворцовом городе, и сравните, а после этого немедленно устройте суд и напитайте корни травы его нечестивой кровью. Таков мой совет. Жду ваших распоряжений.

Старик выпучил глаза и разинул от изумления рот. И вдруг он задрожал.

– Ты сказал, "ваше величество"?

– Ее королевское величество Крошка Первая! - провозгласил мажордом и развернул перед выпученными глазами губернатора Спурта свиток из Управления внешних связей.

– О боги! - запричитал старик. - У нас есть-таки королева!

Из окон дворца повысовывались головы.

Старик бросился вперед и распростерся у ног Крошки.

– О, простите меня, простите меня! - рыдая, повторял он, уткнувшись носом в землю. - Пощадите! Мы не знали, что вы существуете. Мы не знали, что вы к нам летите. Мы не получили никакого предупреждения. Пятьдесят лет назад, когда скончалась королева Хора, люди из Управления внешних связей приехали и заперли все сейфы. У нас не было денег на краску и прочие материалы. Никто не приезжал с материка. Никто из нас не может уехать. Мы сами обрабатываем поля и ловим в море рыбу. Мы не забыли протокол, мы зубрим его каждую неделю. Пожалуйста, ваше величество, прошу вас, не казните меня в день вашего приезда - это счастливейший день в моей жизни! - Он помолчал и добавил: - Нет, можете казнить меня, если это доставит вам удовольствие хоть на одно мгновение. - Комендант Спурт взял Крошкину ступню и бережно водрузил себе на шею.

– Мне не нужна твоя жизнь, - сказала Крошка. - Я хочу, чтобы ты показал мне самое глубокое и сырое подземелье, которое тут имеется.

– О, чудесно, вы посадите меня в него. Это больше, чем я заслуживаю.

Крошка подняла голову. Крики старика услышали во дворце. Оттуда, полунагие, в лохмотьях, прибежали по меньшей мере человек двести, молодые и старые, и простерлись ниц на террасе, лестнице и на посадочной площадке. Все они рыдали.

Крошка сняла ногу с шеи коменданта и обратилась к мажордому:

– Скажи этому идиоту, чтобы встал и отвел меня в ту темницу.

Балаболтера мороз продрал по коже. Для чего она привезла его сюда? Хочет засадить в темницу? Его, Мэдисона?

– Ваше величество, - сказал мажордом, - если вы предпочитаете быть милостивой, несмотря на проступок этого человека, могу ли я просить, чтоб вы хотя бы позволили мне велеть этим людям убрать с лестницы мусор и очистить коридоры, чтобы вы не запачкали ног?

Крошка сделала легкое движение рукой. Комендант Спурт мгновенно поцеловал ее ступню и отполз подальше. Потом он вскочил на ноги и заорал на толпу:

– За дело! Вычистить тут все для нашей королевы!

Он вопил так громко и свирепо, что можно было предположить, что местных жителей вмиг как ветром сдует, но этого не случилось. Подданные Крошки поднялись на ноги с благоговейными лицами и стали посылать своей королеве воздушные поцелуи, затем подхватили рев здоровенного парня, стоявшего позади всех: "Многая лета королеве!"

В конце концов коменданту Спурту удалось заставить их вернуться во дворец.

Крошка беспокойно зашагала взад и вперед. Она о чем-то раздумывала, мало обращая внимание на окружающее. Потом она прошла по дорожке, заросшей сорной травой с пряно пахнущими цветами, и остановилась там, откуда могла обозревать лежащие вокруг долины.

Мэдисон, несколько обеспокоенный, последовал за ней. Он глянул на захватывающий вид и сказал, надеясь успокоить ее:

– Какое очарование! Край садов, каких я еще никогда не видывал. Легкий морской ветерок словно целует тебя. Сколько покоя! А пение птичек звучит как колыбельная песня…

– Заткнись! - оборвала его Крошка и огляделась вокруг. - Да, местечко красивое. Слишком (…) красивое, коль интересуешься моим мнением. Я-то думала, что все будет так, как говорилось в той книжке: сплошные черные утесы да скалы.

К Крошке подошел солдат-охранник, принесший известие от мажордома.

– Все расчищено, ваше величество. Можете проследовать во дворец. Но, пожалуйста, смотрите под ноги: дорожное покрытие в некоторых местах потрескалось.

Крошка подтянула свои красные перчатки и быстро зашагала по дорожке; топая каблучками, поднялась по ступенькам и прошла через террасу. Гигантские двери были распахнуты для нее, и оборванные слуги стояли по обе их стороны на коленях, ловя взгляд своей госпожи.

Комендант Спурт ожидал с горящим факелом в руке. Но Крошка остановилась возле мажордома.

– Если сможешь образумить этих людей, - сказала она, - попроси кого-нибудь собрать перед дворцом мой полк.

Мажордом поклонился и отвернулся, а Крошка последовала за Спуртом.

Двери перед нею открывали мужчины, внезапно вспомнившие, что они являются офицерами и стражниками. Человек в обносках - очевидно, церемониймейстер - шел впереди, звеня ключами.

– Что ты тут делаешь с факелом? - спросил у коменданта офицер охраны Крошкиного дворца. - Где фонари?

– Ох, сэр, - грустно сказал Спурт, - у нас кончилось горючее, еще когда я был мальчишкой. Даже этот деревянный факел, и тот для нас роскошь. Тут было так много дворян, придворных и ученых, что народные ремесла совсем позабылись. После кончины нашей дорогой королевы Хоры нам потребовалось три года, чтобы из волос животных сплести веревку. А искусства изготовления одежды мы так и не восстановили. Мы умеем только плести корзины, в которых таскаем рыбу и другие продукты, и научились этому лишь потому, что некоторые из слуг еще в детстве наловчились плести цветочные гирлянды и венки. Это, знаете ли, ужасно унизительно, когда человек, принадлежащий к технологической цивилизации, вынужден с грехом пополам делать примитивные вещи. Ступени, ведущие к развитой технологии, исчезли, и мы понапрасну пытаемся как-то спуститься, ибо все позабыли, как это делается.