Мусульманская свадьба сильно напоминает торговую сделку. Они не признают, что у женщин есть душа, поэтому религиозная сторона события почти полностью игнорируется.

Билдирджина оделась в белую шелковую накидку с капюшоном. Этот костюм скрывал ее округлившийся живот, но он все равно был заметен. Ее черные глаза равнодушно смотрели на меня.

Там же находился и турецкий священник, ходжа. Он следил, чтобы его мечеть не запачкали.

Отец медсестры Билдирджины держал в руках две копии контракта. Стороны обменивались обещаниями быть верными друг другу и прочее.

Кто-то сунул мне в руку ручку. Я уже собрался подписать бумагу, но тут заметил проставленные там цифры. В контракте указывалась сумма махри, или приданого, которое муж платит за жену.

– Сто миллионов лир! - в ужасе завопил я. Миллион долларов США!

– Вы, конечно, захотите, чтобы у вашего ребенка было все самое лучшее, - заметил Прахд. - И хорошая вилла для Билдирджины, чтобы она смогла прийти в себя. Помните: вы создаете семью.

– Между прочим, - произнес отец Билдирджины, перекладывая ружье в другую руку, - у меня здесь приготовлены банковские бланки. Ты должен заплатить приданое во время церемонии.

Я заколебался.

Толпа бросилась за камнями.

Я подписал контракт и векселя Национального валютного банка "Пиастры" в Стамбуле. Господи, что подумает Мудур Зенгин и что он будет теперь делать?

Рядом со мной я увидел Терса и Ахмеда. Они подписывали брачный контракт как свидетели.

– Все оказалось очень просто, верно? - спросил Прахд. - Только и всего.

Он думал, что не случилось ничего страшного. А я чувствовал себя так, словно меня опутали тяжеленными цепями.

– Теперь сажайте невесту в машину, - сказал Прахд.

Но я не хотел до нее дотрагиваться: боялся, что она меня укусит. Я вышел из мечети и, обернувшись, увидел, что она идет за мной. Ходжа гнал толпу вон из мечети. Люди снова столпились вокруг машины.

У меня безумно болела нога. Я чувствовал, что у меня поднимается температура, но собрался с силами и влез в машину.

Там сидел Мэдисон и что-то строчил в блокноте.

Нужно опустить сиденье, иначе Билдирджина не поместится тут со своим животом. Я щелкнул задвижками и ухватился за подушку сиденья.

И вдруг моя рука на что-то наткнулась.

У меня был жар, но тут я похолодел.

Под подушкой, точно в том месте, где я ее положил несколько месяцев назад, лежала бомба!

Я поднял подушку.

Да, вот она лежит.

Рычажок, который должен был повернуться и замкнуть контакты через определенное время, не сработал!

Что-то помешало ему встать на предназначенное для него место. Это мог оказаться комок грязи или нитка.

Значит, всю дорогу сюда я трясся по кочкам на неисправной бомбе, которая в любую секунду могла взорваться.

Из горла у меня рвался вопль.

Но я его подавил.

Я не мог выбросить ее из окна. Там был такой мощный заряд, что машину разнесло бы на кусочки.

Я медленно вылез из машины задом, держа бомбу в руках и думая о том, что пламя взрыва может оказаться последним, что я увижу в своей жизни.

– Бомба! - заорал Прахд. - Спасайтесь! Он хочет всех нас взорвать!

Толпа бросилась прочь. Топот ног затих вдали.

Я все еще пятился. Господи, главное - не споткнуться. Таймер давно закончил работу. Стрелке осталось продвинуться еще лишь на волосок. Ее нельзя было трясти.

Я не знал, как мне поступить. По правилам, ее следовало швырнуть в бункер и бежать. Но здесь не было бункера. Нет, был!

Дверь мечети осталась открытой. У нее прочные стены.

Я попятился к двери и осторожно развернулся. Прикинул ширину двери и со всей силы размахнулся.

Бомба влетела в дверь.

Я повернулся и бросился бежать.

Но поврежденная нога подвела меня. Я пробежал всего десять шагов и упал.

Бу-у-ум!

Стены мечети лопнули, словно воздушный шарик!

Минарет покачнулся и упал.

В воздух поднялся столб дыма, и во все стороны полетели булыжники.

Взрывной волной меня отшвырнуло еще на двадцать шагов.

Когда все кончилось, раздался голос. Прахд. Он поднял меня с земли.

– Не понимаю, зачем вам это нужно, - сказал он. - Хорошо, что внутри никого не было. Могли погибнуть люди. Я считал, что с новейшим оборудованием вам будет чем заняться, кроме взрывов. Но вижу, что ошибся.

Подходили люди, рассматривали руины и таращились на меня. Тут я заметил нечто странное. Ходжа широко улыбался. Это меня встревожило.

– Чему он так радуется? - спросил я. - Я только что взорвал его мечеть!

Правд повел меня к машине, которую Ахмед ухитрился отогнать от мечети до взрыва.

– Видите ли, - говорил Правд, - здесь вас знают. Когда я обо всем договаривался и сообщил им, кто будет мужем, ходжа не хотел пускать вас в священное место. Он сказал, что крыша упадет на такого грешника. Но я пообещал ему, что, если крыша упадет, вы построите ему новую мечеть. Крыша упала, все видели. Он доволен, потому что ему уже много лет хочется построить мечеть побольше.

У меня опять все поплыло перед глазами. Сколько стоит мечеть?

Я влез в машину. Билдирджина отодвинулась от меня и подобрала свою белую шелковую накидку. Интересно, почему? Я посмотрел вниз. Нога!

– Я истекаю кровью, - сказал я Правду. - Вам придется отвезти меня в больницу.

– Туда мы и поедем, - отозвался он.

Мы тронулись и вскоре подъехали к Всемирному благотворительному госпиталю милосердия и любви. Он выглядел поразительно ухоженным: кругом газоны. Даже сейчас несколько добровольцев косили траву. Они заметили нас и остановились поглазеть на меня, когда я выбрался из машины и похромал по ступенькам. Люди молча провожали меня взглядами. Какая неблагодарность! Если бы мне не пришла в голову чудесная мысль заняться изменением личности преступников, у этих крестьян вообще бы не было больницы. Идиоты!

Я прошел по коридору, считая, что мы направляемся в операционную. Но Правд привел меня в свой офис.

Я шлепнулся в кресло.

– Я ужасно себя чувствую, - произнес я. - Вот эту царапину у меня на лбу тоже надо посмотреть.

Правд взглянул на нее. Потом вытащил бутыль антисептика и вылил мне на ногу. Ощущение было такое, словно меня обожгло до самой кости! Потом Правд взял обычные бинты, посыпал каким-то красным порошком и обмотал мои раны. Похоже, больше он ничего не собирался делать. И действительно Правд закончил и выпрямился.