Глава 6

Все было как в тумане: мое тело двигалось на одних только рефлексах. Ощущала себя сторонним наблюдателем, а не действующим лицом. Наверное, если бы не шоковое состояние, я бы не смогла выбраться из комнаты, вскрыв заклинанием замок, не смогла бы незамеченной пройти в залу с гостями и, нацепив вежливую улыбку, сослаться на усталость и покинуть Академию Магии.

Стоило мне оказаться на улице, как пошел дождь. Я почти не обратила внимания на погоду и медленно побрела дальше. Все равно куда. Идти, не останавливаясь, чтобы не думать, только не думать…

Бледная, в насквозь промокшем вечернем платье, с улыбкой, словно приклеившейся к лицу — я могла напугать кого угодно.

Не помню, сколько минут, а может, и часов прошло после моего ухода с приема в Академии, но за это время я не повстречала никого. Отвратительная погода не вызывала желание прогуляться под луной, и горожане предпочли провести ночь в своих домах, а не под проливным дождем.

Дорога сделала очередной поворот и я вместе с ней. Сколько было таких вот улочек с одинаковыми домиками и мощенными камнем тропинками? Сколько? Люди всегда предпочитали прятаться за внешним благополучием от всего мира. Как будто это могло спасти… По крайней мере, создавалась такая иллюзия. Дом был защитой, семья — поддержкой. Но у меня не было ни одного, ни другого.

Резкий удар откинул меня назад. Я поскользнулась и упала на спину. Прежде чем мне удалось сделать хоть что-то, чья-то сильная рука рывком подняла меня на ноги, будто я ничего не весила.

— Руфина? — послышался удивленный голос.

«Интересно, а что они здесь делают?» — отстраненно подумала я, рассматривая приятелей-наемников.

— С тобой все в порядке, ведьмочка? — спросил Влас. Мужчина стоял в паре шагов от меня и Радия. Врезаться мне «посчастливилось» именно в дракона.

В порядке?… Всерьез задумавшись над вопросом, продолжила буравить черноволосого взглядом. Что-то во мне наемнику не понравилось. Он нахмурился и обеспокоено покосился на друга. Молчание затягивалось.

— Прекратишь ты улыбаться или нет? — в конец взбеленился дракон и хорошенько встряхнул меня за плечи. Если бы не своевременная реакция Радия, то я бы вновь растянулась на земле. — Меня в дрожь бросает.

Его слова стали последней каплей: вежливое выражение, которое я машинально поддерживала на своем лице, медленно исчезло и на его месте появилось то, что отражало мое состояние. По щекам одна за другой покатились слезы. Смешиваясь со струями дождя, они были почти незаметны. Всхлипнув, закрыла лицо ладонями.

Ни Влас, ни Радий не ожидали такого поворота событий, поэтому растерянно замерли. Мои тихие рыдания были едва слышны сквозь шум ливня, который, казалось, стремился затопить весь мир. На мои вздрагивающие плечи опустились чужие руки. Радий притянул меня к себе и осторожно обнял.

Я вцепилась в его куртку и заплакала еще горше. Вместе со слезами уходила вся боль, злость и непонимание, что накопились за последние полтора года. Я ощущала себя обиженным, всеми преданным ребенком, который до сих пор не хотел поверить в жестокость мира.

Дракон легко гладил меня по мокрым волосам, что-то приговаривая. Когда рыдания перешли в тихие всхлипы, и не осталось больше слез, Радий немного отстранился и, сняв с себя куртку, накрыл ей мои вздрагивающие плечи.

— Промокнет, — кое-как выдавила я из себя. — И сам простудишься.

— Ничего, — криво усмехнулся мужчина. — К нам, драконам, никакая зараза не липнет. А вот ты можешь подхватить воспаление легких.

— Я…

— Потом, — прервал меня наемник. — Переночуешь сегодня у нас: трактир в пяти минутах ходьбы.

Сопротивляться — не видела смысла. Вряд ли в таком состоянии я смогла бы дойти до дома Магистра Логвина. Ребята это поняли, но открыто указывать на мою слабость не стали. Я сама более чем достаточно на нее «указала». За возможность (пусть и сомнительную) сохранить чувство собственного достоинства — Радию и Власу отдельное спасибо.

Дракон не соврал — совсем скоро мы оказались у трактира и поднялись внутрь. В течение этого времени наемники деликатно поддерживали меня под руки, что оказалось весьма кстати: после пятой попытки тесного знакомства с дорожным покрытием я была не совсем уверенна, что самостоятельно доберусь до пункта назначения. Напряжение последних дней, краткие перерывы на сон, пережитый стресс и (что греха таить) выпитое на приеме вино — в результате дали одну изможденную усталостью ведьму, которая даже не в состоянии поколдовать как следует.

Влас пожертвовал в пользу страждущих собственную кровать. Я не стала ломаться и легла спать, переодевшись во временно конфискованную у зеленоглазого рубашку, которая заменила мне пижаму. Дождавшись за дверью пока процесс переодевания закончится, наемники так же отошли ко сну. Власу пришлось постелить на полу, но мужчину этот факт не смутил — походная жизнь учит терпимее относиться к подобным мелочам.

Отвернувшись к стене, я старательно симулировала глубокий сон. Может, мне и не поверили, но стаскивать одеяло с обличающим воплем — «Попалась, ведьма! Мы вывели тебя на чистую воду!» — не спешили. Что мне нравилось в приятелях, так это умение определить, когда с утешениями или вопросами лезть не нужно, и человеку (эльфу, оборотню, дракону — выберете в зависимости от ситуации) стоит разобраться самостоятельно в собственных переживаниях.

Обида вместе с болью отступили, и внутри прочно обосновалась пустота, которая сожгла последние обманчиво-сладостные иллюзии. Я узнала его сразу, как увидела. Даже пара десятков лет омоложения, непривычная одежда и прическа не помешали мне узнать человека, изображенного на той картине в кабинете. Это был мой отец — сомнений не было. Я бы узнала его даже из тысячи похожих лиц и года спустя. Банально, но, тем не менее, правда.

Мы с родителем не были похожи в общепринятом понятии этого слова. Внешностью я пошла в мать и единственное, что мне досталось от отца — это глаза пронзительного серого цвета. И если мои мама любила сравнивать с туманом или расплавленным серебром, то у отца они всегда были жесткими и очень «острыми», как сталь. Как и весь он. Конечно, можно было найти незначительные сходства, но чтобы сделать это требовалось хорошо знать либо меня, либо отца. На картине хорошо передали его бесстрастное выражение лица и жестки взгляд. Значит, он всегда был такой…

Я не слишком верю в совпадения и случайности, поэтому вывод напрашивался только один — мой отец из этого мира. И не скажу, что эта новость обрадовала, а совсем наоборот. Следовательно, этот мир мне не такой уж и чужой, как казалось ранее. А испугалась и плакала я совсем не поэтому. Интуиция, не совсем положительный жизненный опыт сделали свое дело — мне пришлось рано повзрослеть и научится разбираться в людях до определенной степени. И умение сопоставить факты было вопросом выживания.

Догадалась я и в этот раз почти сразу. Не обо всем, но общая картина была понятна. И, чтобы окончательно убедиться в своих предположениях, я планировала пробраться в закрытое хранилище Академии. Тем более, подслушанный разговор предоставил информацию, где же находится архив, так что с этим проблем не должно возникнуть. Уверенность, что отгадка кроется именно там, только возросла.

Сон еще долго не спешил принять меня в свои объятья, и все это время в голове настойчиво крутились прочитанные в одной книги строчки: «Есть среди нас, те, кто может прорвать грань, но вернуться смогут немногие. Плата… велика… только чудовище способно пожертвовать кровью и силой своих детей».

Проснувшись около одиннадцати, я обнаружила, что в комнате кроме меня никого не было. Застелив постель, надела платье, в котором пошла на бал в Академии. За ночь оно успело подсохнуть, но все равно вид одеяния оставлял желать лучшего. Из серебристого цвета оно стало неопределенно серым, помятым и в живописных грязевых разводах. Скажу только одно — в таком состоянии его постеснялись одеть даже бродяги.