Учитель положил перед собой гладко обструганную белую дощечку и углем написал на ней большую букву «А».

— Первым начинается вам сей зримый знак «аз». Потом и на прочие пойдёт вам мой указ. Как зовётся сей знак? Скажите!

— Аз! — воскликнули мальчики.

— А этот другой зримый знак есть «буки». — И учитель написал рядом на доске букву «Б». — С этим знаком «буки» вы одолеете хитрость науки. Повторите громогласно за мной: «буки» и «аз» изрекаются «ба»…

Все мальчики громко прокричали:

— «Буки» и «аз» изрекаются «ба»!

Микитка, стоя у двери, поводя блестящими пытливыми глазами, внимательно слушал всё, что говорил учитель и что повторяли за ним мальчики; но сперва он ещё плохо понимал, в чём здесь «грамотная хитрость». «Неужели боярские сынки осилят эту хитрость, — думал он, — а мне этой грамоты не одолеть?» Он за всем наблюдал и стоял не шелохнувшись, хотя спина от неподвижного стояния начала ныть, а от двери тянуло холодом.

Некоторым мальчикам скоро надоело повторять за учителем его наставления: «Веди» и «аз» — «ва», «глаголь» и «аз» — «га»! Никита зевал во весь рот, а Утемиш, плохо понимая, что говорил учитель, старался повторять его слова. Никита закрыл глаза: дрёма одолевала его. Сосед его ущипнул. Никита подскочил и вскрикнул. Трость учителя сейчас же хлопнула по головам Никиты и его соседа.

Кузьма Демьяныч закричал:

— Слышу я шум и крик неполезный, а за сие будет ваш плач слёзный! Кто урока данного не изучит, таковой свободного выхода из школы не получит. А кто упирается во зле, тот на школьном полежит козле.

— А где он? — спросил Никита.

— Все вы у меня полежите на козле. Одначе, чтобы вы все устрашились, я сперва холопского сына на козла положу.

Учитель отодвинул от стены небольшую скамейку. Свирепо поводя глазами, он схватил за плечо Микитку и толкнул к скамейке:

— Сядь вершником, спустя ноги по обе стороны. Руки тоже спусти и теперь обхвати скамейку.

Микитка улёгся животом на скамью, охватив её руками и ногами. Кузьма Демьяныч снял со стены ремённую плеть, засучил до локтей широкие рукава и стал с кряканьем стегать по спине Микитку. Тот, перепуганный, не смея вскочить, при каждом ударе извивался, наконец закричал:

— Ой, маменька!

А учитель, ударяя, приговаривал:

— Внимайте, отроки, как школьный козёл блеет. Заблеял раз, заблеял два — просветлела голова. А коли молчит на козле, значит, упорствует во зле. И хотя вас я знаю, как боярских сынков, а я вас всех выдеру, как щенков. Выдеру, ей-ей, как этого Сидорова козлёнка, и будете вы тоже блеять, и рыдать, и маменьку призывать. Старые люди мудро учили: «За битого двух небитых дают, и то не берут»…

Вдруг Утемиш, стуча кулаком по столу, закричал:

— Зачем мальчонку биёшь?.. Не надо биёшь!

Тогда Никита громко заплакал и, захлебываясь от слёз, тоже закричал:

— Не бей Микитку!

Учитель, удивлённый, оставил стеганье; нахмурив брови, посмотрел на Утемиша и Никиту и сказал:

— А вы чего раскричались: ты, благоумный отроче, и ты, слезоточивый младенец! Вы оба хотите вашего мастера поучать? Будете сами сечены и розгой и бичом. Раны, мною нанесённые, добро детям приносят и не мерзостны, а сладостны, кротости и мудрости вас научая. Вставай, блеющий козёл, и передохни.

Микитка слез со скамьи и уткнулся в угол около печки. Кузьма Демьяныч провозгласил:

— Теперь свершите перед святыми образами молитву и ступайте обедать. Да остерегайтесь дома рассказывать, что здесь видели и слышали. Словесного сору из избы не выносите, иначе все на школьном козле полежите. После обеда, как старые люди учили, часок подремлите, а затем приходите сюда опять. Учиться будем до вечера.

Ребята разыскали свои шапки и, радостные, хотели гурьбой выбежать из избы, но мастер стал в дверях и по одному их выпускал, наставляя:

— Поклонитесь в пояс, прощенье от мастера получив. Из школы выходя, тихо и благоискусно двери за собой затворяйте и в благонравии шагайте!