Человек, не обращая внимания на собаку, пересек дворик и, толкнув калитку, вышел на улицу. Калитка с лязгом захлопнулась за ним.
Тенистая безлюдная улица вывела его на шумную площадь. Там человек скромно пристроился к очереди на троллейбус и стал терпеливо ждать. Из кармана пиджака он вынул сложенную газету и принялся за чтение.
Троллейбус долго и неуклюже кружил по городу, по новым широким проспектам, мимо бесчисленных строек, по кривым, старым улицам. Он миновал величественное здание театра с высокими квадратными колоннами и широкой лестницей, ведущей к их подножию, затем совсем новые кварталы красивых жилых домов с надписью на крайнем из них: «Ташкентцам на счастье от белорусского народа», проехал мимо памятника Шота Руставели в центре другого района новостроек, пересек еще один огромный район, застроенный новыми домами, и снова надпись, сообщала: «Ташкентцам от москвичей». Потом долго еще тянулись по сторонам улицы, небольшие, утопающие в зелени домики, длинные корпуса предприятий, шумные базары, магазинные вывески, рекламы кинотеатров. Наконец на одной из остановок человек сошел с троллейбуса, завернул за угол, деловитой походкой миновал узкий переулок и вскоре подошел к широким распахнутым воротам. Здесь его окликнули:
— Эй, привет, Максуд!
Он в ответ помахал рукой с зажатой, газетой и прошел в огромный, заполненный машинами двор. Из длинного здания в глубине выезжали все новые машины, у каждой под ветровым стеклом горел зеленый фонарик.
В стороне, около двухэтажного дома, где размещалась администрация таксомоторного парка и диспетчерская, виднелась большая красная доска с фотографиями передовиков. В первом ряду висела и фотография Максуда Кадырова.
На скамейке у входа в диспетчерскую сидели, покуривая и степенно беседуя, самые уважаемые из водителей. Молодежь толпилась поодаль, здесь болтали громко и весело.
Кадыров присел на скамейку, вынул из кармана мятую пачку дешевых сигарет и, указав на газету, сказал соседу:
— Паника на лондонской бирже, Качается фунт. И франк тоже качается. А там и доллар, увидишь. Вот дела-то у мировой буржуазии. Хуже некуда, я так скажу.
— Конечно. Ты прав, ака, — степенно согласился сосед.
По двору разнесся голос диспетчера:
— Сайыпов, зайдите к начальнику колонны… Туляков Владимир, вас ждут на участке тэ-о-два. Отгоните туда машину… Волков, получите путевку, не задерживайтесь. Волков!..
Кадыров взглянул на большие электрические часы над входом в диспетчерскую и, аккуратно загасив сигарету, поднялся.
— Пора, однако, за работу, — сказал он.
— Ты прав, ака, — снова согласился его сосед, в свою очередь гася сигарету. — Сегодня тоже два плана привезешь?
— Надо постараться, — наставительно ответил Кадыров. — Всем надо постараться. Конец месяца. И у нас обязательство, не забудь.
— Ты прав, ака.
Вскоре бежевая «Волга» с маленьким красным вымпелом передовика на ветровом стекле медленно выкатилась из ворот, переехав опущенную вахтером заградительную цепь, и влилась в уличный поток.
Кадыров вел машину уверенно и спокойно.
Только в одном месте, на шумной, суетливой площади, где нервно звенели трамваи, тяжело отдуваясь, урчал неповоротливый, как слон, троллейбус, а вокруг нетерпеливо гудели сгрудившиеся машины, Кадыров нахмурился, тонкие брови его напряженно сошлись у переносицы, а руки твердо легли на баранку руля.
И в момент, когда, повинуясь вспыхнувшему зеленому глазу светофора, лавина машин ринулась через площадь, какой-то неопытный водитель прямо перед машиной Кадырова вдруг резко свернул направо, решив, видимо, перестроиться для поворота. Доли секунды остались до столкновения, и ни одного, казалось бы, шанса для того, чтобы его избежать — так плотно и стремительно катился поток машин через площадь.
В этот миг Кадыров проделал поразительный по точности и стремительности маневр. Резко просигналив и дав газ, он круто взял влево, в узенький просвет между машинами, затем мгновенно развернул вправо и буквально «облетел» нарушителя в миллиметре от его заднего бампера, не задев ни одну из соседних машин. При этом круглое бронзовое лицо его даже не дрогнуло, только над тонкими бровями проступили бисеринки пота.
Дальше Кадыров ехал уже спокойно, провожаемый восхищенными взглядами водителей. Но волнение его, видимо, улеглось не сразу, он даже миновал стоянку такси, где люди дожидались свободных машин.
…Поздно вечером Кадыров возвратился в парк. Просторный двор был, как всегда, заполнен машинами. Но на этот раз их было больше обычного. И людей было больше. И цепь, преграждавшая выезд на улицу, была почему-то опущена, хотя ни одна машина не собиралась выезжать. И вахтера не было видно у ворот.
Около диспетчерской толпились люди, они громко и взволнованно переговаривались между собой и, казалось, чего-то ждали. А у самой двери диспетчерской стояла синяя «Волга» с красной милицейской полосой.
Как только Кадыров въехал во двор, к нему подбежал один из водителей.
— Слыхал? — запыхавшись, произнес он, наклоняясь к опущенному боковому стеклу. — Беда случилась.
Кадыров встревоженно посмотрел на товарища и отрывисто спросил:
— Авария? Наезд?
— Да нет! — нетерпеливо махнул рукой тот. — Аварии не было. Какая авария? Ограбление с убийством, вот это что!
— Как ты говоришь? — Кадыров торопливо выбрался из машины и схватил говорившего за плечи. — Как ты говоришь?
— Как слышишь. Такого у нас давно не было. Ты же знаешь.
К ним подошли еще двое водителей. Один со злостью сказал, погрозив кулаком:
— Найти бы их, гадов.
— Кого убили? — спросил Кадыров.
— Тольку Гусева, вот кого.
— Гусева?… — в отчаянии переспросил тот. — Толика?
— Его… Вон милиция приехала.
Все вместе они направились к диспетчерской, где толпились водители, механики, слесари, мойщицы — все, кто в этот поздний час находились в парке.
— Ты, конечно, два плана привез? — спросил один из водителей.
— Привез, — рассеянно ответил Кадыров.
— Ну ас, — восхищенно покачал головой другой. — Где только пассажиров берешь. Небось и холостяка ноль?
— Почти, — снова подтвердил тот, — Все можно, если сильно хочешь, если болеешь за дело.
— Ну ас, — повторил водитель.
Когда они приблизились к диспетчерской, оттуда вышли директор парка, начальник колонны, в которой работал Гусев, и двое незнакомых людей в темных плащах и кепках. Директор пожал руку одному из них, по виду старшему, и громко сказал:
— Найдите их, товарищи. Все мы просим: найдите. — Он указал рукой на окружавших людей.
Человек в кепке кивнул.
— Наше дело такое. Постараемся найти. Только помочь придется. — Он взглянул на молчаливую толпу: — Кто чего знает про Гусева, кто чего заметил в городе, надо будет рассказать.
И сразу все заговорили, заволновались в толпе.
— А чего мы знаем?…
— Наше дело маленькое — баранку крутить…
— Эдак и другого кого ухлопают…
— Ясное дело, надо помочь…
— Это Вальков приехал, я его знаю. Во, мужик…
— Мы небось по всему городу крутимся, чего только не увидишь…
— А пассажиры, я скажу, бывают всякие. Другого не знаешь, куда и везти, по адресу или сразу к вам…
— Черт его знает, как теперь ездить…
— Эх, отгулял парень. Теперь две бабы небось ревут.
— Больно он той нужен был…
Между тем приехавшие направились к ожидавшей их машине. Толпа, взволнованно гудя, расступилась.
— Здорово, Макарыч, — окликнул кто-то Валькова.
Тот рассеянно кивнул в ответ.
У Валькова гостил земляк и старый друг Коля Жиганов. То есть теперь, конечно, Николай Иванович Жиганов, такой толстый и лысый, что Вальков с трудом мог себе представить, каким Николай Иванович был лет тридцать пять назад, в родной деревне Заборовке под Калининым. Когда Вальков вспоминал то далекое время, то смутно проступал перед ним тощий-претощий малец, вихрастый, обязательно почему-то с разбитой губой и в закатанных выше колен брюках, вечно сползавших с впалого живота. Крикун и заводила был этот малец, страсть.